Дикие идолопоклонники, они затем пересекли Рейн и устроились в Тюрингии, где создали первые подобия городов и выбрали себе короля. В 240 г. франки перешли Рейн, но были разбиты римлянами у Майнца. Римские солдаты напрасно радовались победе и легкомысленно перешли на вражеский берег. Вскоре они попали в засаду, умело организованную варварами, и потерпели поражение. Многие легионеры и офицеры погибли в бою, и лишь незначительные остатки Иовианского легиона сумели пробиться обратно[442].

В 264 г. отряд франков большей численности вновь перешел границу, перебрался через Пиренеи и даже достиг Африки. Около 290 г. франки утвердились на острове между двумя устьями Рейна в области романизированных батавов[443]. Все свои усилия они направили на завоевание Галлии, что им, в конце концов, и удалось сделать. Но и эта экспансия не носила болезненных черт – франки разделили судьбу остальных германцев, перманентно находившихся в состоянии войны и мира с Римом. Уже с III в. франки служат в римских легионах, приобретя славу храбрых и умелых солдат. Через некоторое время этот союз разделился на две самостоятельные группы: те франки, которые осели по берегу Рейна, стали называться «приречными» или «рипуанскими», а те, что дошли до моря и расселились вплоть до побережья Голландии, – «салическими» или «приморскими» франками[444].

В 257 г. франки вторглись в Испанию и захватили город Тарракон. А в 259 г. алеманы опустошили область современного Клермон-Ферана. В это же время в Рецию вторглись ютунги и дошли до самой Италии, захватив большую добычу. В скором времени положение дел на Дунайской границе стало просто катастрофическим: в 250 г. готы вторглись в Мезию и осадили Никополь, а карпы совершили набег на Дакию. Двумя годами спустя они заняли Македонию и Ахайю, дошли до Афин и разорили все балканские провинции. В поисках наживы в этом же году их отдельные отряды устремились в Малую Азию и разорили Каппадокию от Эфеса до Пессинунта. В 254 г. бораны, готы, карпы и уругунды совершили очередное нападение на Италию и Иллирию, не встретив практически никакого сопротивления. Нападения продолжались вплоть до 267 г., пока они не потерепели несколько тяжелых поражений от римских армий[445].

Встревоженные готским перемещением, остальные германцы продолжали свою медленную экспансию приграничных имперских территорий, постепенно меняя уже знакомый перечень соседей Рима. Рядом с франками, в устье Эльбы, образовался союз саксов и англов, а к Югу между Дунаем и Рейном поместился союз алеманов, куда, помимо уже известных германцев, вошли свейские племена. Рядом разместились лангобарды. Как следствие векового передвижения готов, на нижнем Дунае и по берегам Черного моря возник союз готских племен[446].

Новая Германия заявила о себе очень активно: франки вторглись в Галлию, алеманы постоянно угрожали Италии, а готы, систематически устраивая сухопутные набеги, нередко доходили до Фракии и даже до Греции. В Шлезвинге и Гольштейне располагались варны и юты, ругии кочевали от берегов Одера по направлению к долине Тисы, скиры остановились в Галиции[447].

Позднее всех остальных народов заявили о себе бавары, которые, как франки и алеманы, представляли собой крупный союз разных племен. Скорее всего, лишь к середине V столетия, после того как лангобарды покинули Нижнюю Австрию, бавары вышли на сцену истории, вступив в некогда римские земли. Бавары предпочитали занимать равнинные земли, предоставив римлянам жить в горных районах Альп. К особенностям этого племени следует отнести довольно рано образовавшееся стремление к собственной государственности, когда они объединились вокруг герцога Гарибальда I (548—595) из династии Агиульфингов. Благодаря своим герцогам, очень скоро бавары получили полную автономию и приняли христианство. Можно смело утверждать, что владения баваров простирались вдоль Дуная от Ингольштадта до Штраубинга, а затем они захватили и долину реки Лех, став соседями алеманов. Достигнув к VII в. Эннса, бавары вступили в соприкосновение со славянами в Каринтии, но затем они приняли франкское господство над собой, под которым состояли до появления королевства лангобардов, которые предложили им союзнический договор[448].

Однако опасность ожидала римлян не только на Севере. Покой восточных провинций Римской империи систематически нарушали исавры, проживавшие на южном побережье Малой Азии, между Памфилией и Киликией. Это племя слабо поддавалось культуре вследствие своей труднодосягаемости и издавна стяжало славу разбойников и храбрецов. Уже в I в. римлянам пришлось столкнуться с исаврами, и впоследствии они захватили эту область. Однако трудности колонизации были столь велики, что какое-то время Исаврия переходила от одного правителя к другому; наконец, при императоре Диоклетиане она была выделена в отдельную административную единицу. Но и к IV в. исавры были далеко не покорены Римом. Они по-прежнему славились как дерзкие, быстрые, невероятно проворные воины, питающиеся грабежами и разбоем, и римские солдаты считали за благо удовлетвориться тем, что загоняли их в родные ущелья, бдительно сторожа выходы из них[449].

Вскоре, вследствие варварских набегов, римская колонизация за пределами Империи была практически уничтожена: готы захватили Дакию, и германцы, теснимые ими, громадными толпами устремились в глубь территории государства. Противопоставил этой экспансии Рим немногое: его военные силы были уже истощены, поэтому, чередуя отдельные удачные военные походы с поражениями, Римское правительство старалось бороться с варварами уже ставшими традиционными средствами. От них либо откупались, либо предоставляли захваченные германцами земли для их расселения, сохраняя эти территории в составе своего государства и обретая новых, хотя и беспокойных, непокорных, но все же подданных.

Ранее полноправными гражданами Рима считались лишь сами римляне, представители остальных национальностей, если они подчинялись Риму в силу войны, оказывались в положении рабов. Но выработавшееся постепенно jus gentium («право народов») сгладило неравенство правового положения этой категории лиц и римлян. Дальше – больше: сама государственная власть предпринимала активные меры по приближению к себе варваров, открывая им двери на военную службу и, следовательно, в элиту Империи. До некоторого времени обретение правового статуса, почти равного статусу римского гражданина, не затрагивало публичных институтов власти. Варвары могли свободно проживать на римских землях, где им было разрешено участвовать в гражданском обороте, их права защищались римским законом, но при этом они никак не влияли на политическую систему Империи и не обретали публичных обязанностей римских граждан, с наличием которых органично была связана политическая карьера.