Наткнувшись на карту звёздного неба, нарисованную по памяти одним из путешественников в мой мир, я с умилением уставился на земные созвездия. С них ведь всё началось! Я вспомнил, как писал программу для Игоря, как оживали на компьютерном экране картины ночного неба, наши прогулки с Ириной по ночному парку и мои рассказы о звёздах… Тогда я глядел на мерцающие созвездия и ощущал их тягу, притяжение бескрайнего космоса, далёких миров, чужих планет… А теперь даже более сильные чувства вызвала картинка земного неба. В сердце ожила тоска по родному миру, по родителям и друзьям, знакомым улицам и домам. Даже к общаге вдруг возникли добрые чувства, хотя жить там мне никогда не нравилось.

Чья-то рука нежно коснулась моего плеча, и я непроизвольно вздрогнул. Рядом негромким серебряным колокольчиком зазвучал смех Мелионы:

– Извини, что напугала тебя.

Повернувшись, я увидел радостное лицо девушки.

– Мелиона! – Я вскочил, схватил подругу за руки и почувствовал, как тону в сияющих тёплым светом бездонных глазах: – Ты очаровательна!

Девушка зарделась от смущения и сделала знак глазами, показывая, что вокруг много людей. Мы сели рядом, и она спросила:

– Всё хорошо? Как прошёл поход?

– Неплохо, хотя бедолага Верон и пытался действовать мне на нервы. Мне кажется, он безнадёжно влюблён в тебя и страшно ревнует.

– Орг! – Смущённая девушка шутливо шлёпнула меня ладошкой по плечу. – Расскажи лучше, что это ты рассматриваешь?

– Звёздную карту одного далёкого мира. – Голос мой предательски дрогнул, и после паузы Мелиона спросила:

– Твоего мира?

Сердце моё сильно забилось, и я широко раскрытыми глазами уставился на девушку:

– Но как… Ты знаешь?

Мелиона серьёзно посмотрела на меня и сказала:

– Да, Орг. Стой самой минуты, как ты послал мне картины летающего в космосе дворца, где мы были в невиданных, но очень красивых нарядах.

– И ты никогда не расспрашивала меня…

– Я знаю, ты должен хранить свою тайну.

– Ты чудо, Мелиона!

Девушка ласково улыбнулась и потрепала меня по руке, а на меня вдруг навалилась апатия.

– В твоих глазах прячется тоска. Что с тобой?

После паузы я с трудом произнёс:

– Возможно, мне скоро придётся вернуться в свой мир.

Бег времени, казалось, остановился, и мир вокруг на минуту замер. Мелиона опустила глаза и тихо спросила:

– Вернуться? Но почему?

– Как бы это лучше объяснить тебе… Понимаешь, в вашем мире у меня есть что-то вроде ангела-хранителя. Он предупредил меня, что мне скоро придётся вернуться домой.

– Как скоро?

– Точной даты нет, Мелиона.

– Может, всё обойдётся и ты сможешь задержаться в нашем мире подольше?

– Мне бы тоже этого очень хотелось, но этого не случится, и я должен буду уйти.

Минуту мы провели в молчании. Глаза девушки увлажнились и она тихонько произнесла:

– Если тебе придётся покинуть наш мир, знай – дни с тобой были очень счастливыми. Я буду скучать.

Тронутый, я поцеловал ручку Мел ионы и прижал её к груди:

– Я тоже буду скучать, дорогая. Но пока я здесь, давай не будем грустить.

– Хорошо.

– Может, завалимся к Гоггенфу или поужинаем вдвоём?

– Пойдём к Гоггенфу, вдвоём мы будем думать о разлуке.

– Милая, ты меня недооцениваешь – вдвоём с тобой я никогда не думаю о разлуке. Мужчина в расцвете сил не позволит умопомрачительной красавице думать ни о чём, кроме любви. Но у Гоггенфа хорошо кормят, так что я поддерживаю твой выбор, о Мелиона.

Девушка робко заулыбалась, и мы покинули тихие залы книжного царства.

В гостях у Гоггенфа я улучил минутку, когда Мелиона ушла на кухню посмотреть, как Крех готовит её любимый десерт, и обратился к другу:

– Гоггенф, я бы хотел передать тебе на хранение перстень, полученный от твоего отца.

– Это ещё зачем? – Гоги с подозрением воззрился на меня.

– Не хочу, чтобы кто-то другой носил его.

– Ничего не понимаю. Ты боишься, что его украдут или отнимут у тебя?

– Нет. Я должен тебе кое-что рассказать… Одну важную тайну. И ты всё поймёшь.

– Ну так рассказывай!

– Для начала покажу тебе место, где я родился.

– Ха! Это интересно.

Я мысленно передал Гоггенфу картины земного города, с его улицами, площадями, машинами, многоэтажками, парками и дворами, а потом показал несколько картин лесов и полей. Возвратившись из ментального мира, я увидел Гоги с круглыми глазами, в молчании смотрящим на меня. Через минуту гном немного пришёл в себя и ошарашенно сказал:

– На Венде такого нет!

– Это Земля, Гоггенф. Другой мир. Мой мир.

– Ты иномирянин?

– Да.

– Вот это да! – Гоггенф уставился на меня с таким восхищением, с каким я мог бы смотреть на марсианина. – А как ты сюда попал?

– Молодой маг с Венды по имени Орг предложил мне обменяться телами.

– А как ты выглядишь на самом деле?

Я послал Гоги свою «картинку» и подождал реакции.

– Ты мог бы сойти за своего на Венде!

– Наши миры очень похожи, и люди тоже.

– А гномы у вас есть?

– Гномов нет.

– Ха! – Гоггенф с выражением превосходства посмотрел на меня. Потом как бы очнулся и спросил: – Что случилось, Орг? Иномирянин или нет, а ты мой друг. Зачем ты оставляешь мне перстень?

– Мне скоро придётся вернуться в свой мир. А в этом теле появится его старый хозяин, Орг с Венды. Этот перстень ему не принадлежит.

– Чёрт! Ты прав, он принадлежит только тебе. А ты ещё вернёшься?

– Я постараюсь, Гоггенф. Для этого мне нужно будет развить свои магические способности на Земле. На это уйдёт какое-то время. Венда – прекрасный мир, я бы хотел бывать здесь иногда, чтобы навещать своих друзей.

– Мелиона знает?

– Да, я уже сказал ей.

– Эх… – Гоггенф вздохнул. – Ладно, давай сюда перстень. – Он надел кольцо на руку и добавил: – Мне будет не хватать тебя, Орг. Ты был хорошим другом.

– Мне тоже, Гоггенф.

Мы обнялись.

В одной из просторных комнат двенадцатого этажа современного офисного здания в центре Москвы в удобном эргономичном кресле сидел высокий молодой человек лет двадцати. Он был одет в стильный тёмно-серый костюм с белой рубашкой и серебристым галстуком. Слегка взъерошенные тёмные волосы добавляли обаяния его бледному лицу, на котором, словно два уголька, выделялись энергичные карие глаза. Холодное и сосредоточенное выражение смотрелось необычно, почти чужеродно, на юном лице. Стильный юноша, казалось, ждал чего-то, негромко постукивая пальцами по крышке большого переговорного стола. Наконец в дверь постучали, и парень, быстро взглянув на часы, громко сказал: