* * *

Делать ему больно в мои планы, разумеется, не входило, но хоть как-то недавнее негодование нужно было выразить. Обманул, понимаешь, бедную девушку. Прикинулся нечастным, всеми брошенным волком, втерся в доверие. И посмотрите, к чему это привело!

Я выпустила мокрое ухо и отстранилась, всматриваясь в невозмутимого оборотня.

Вот ведь гад. И не стыдно ему! Ни капельки. Стоит, молчит, изучает меня так же внимательно и делает вид, будто ему не за что извиняться! Но, наверное, именно это его спокойствие меня и остудило. За долгие годы мужчины смотрели на меня по-разному: с вожделением и опаской, с предвкушением и надеждой, со страхом, с болью, с обидой и даже с ненавистью… но в глазах Рокхета была только нежность, смешанная с необъяснимой уверенностью, что он все сделал правильно.

– Волчара… – прошептала я, зарываясь пальцами в его волосы и только сейчас обнаружив, что он успел их когда-то обстричь. Теперь вместо роскошного хвоста у него были короткие, слегка вьющиеся вихры. Непослушные, непокорные, как он сам. Мокрые после душа. Но настолько мягкие и льнущие к рукам, что я непроизвольно притянула оборотня ближе и шумно вдохнула его потрясающий запах.

Он все еще желал меня. Но уже не с тем срывающим крышу вожделением, с каким самцы обычно набрасывались на самку в период гона. Его желание было осознанным, давним, старательно сдерживаемым. Его хотелось разбудить, встряхнуть, подбросить в тлеющие угли сухих поленьев. Заставить его потерять голову, выкинуть прочь ненужные мысли и увидеть совсем другим. Таким, каким я его пока не помнила – горячим, страстным, неистовым и даже опасным. Больше никаких рамок. Одни инстинкты. Голая сила, замешанная на зверином желании доминировать.

Хочу увидеть его таким. Хотя бы раз. Прямо здесь, сейчас, пока он полностью в моей власти…

Я быстро наклонилась и на пробу лизнула лохматого в губы, а когда он впервые ответил, жадно поцеловала.

И вот тогда крышу сорвало не только у меня – пальцы Рокхета впились в мою кожу, несильно кольнули внезапно отросшими когтями. Оборотень резко повернулся и, с силой вжав меня в стену, накинулся жадным зверем, терзая мой приоткрытый рот и словно вознамерившись выпить из меня и без того сбивчивое дыхание.

Это было упоительно, волшебно, с привкусом того самого безумия, которое когда-то нагоняло на меня дикий страх. Но теперь, когда оно оказалось разделено на двоих, страха больше не было. Я наслаждалась нашим общим неистовством. Блаженствовала сразу в обеих ипостасях, даже не уловив момента, когда мы со зверем слились и в унисон застонали под натиском своего – да, теперь уже точно своего – постоянного партнера.

Волк оказался воистину великолепен, и мы целовались, как в первый и последний раз. Царапая друг друга клыками, оставляя когтями красные отметины на коже. Вжимаясь один в другого так, словно было кому нас разлучить. И деля на двоих не только страсть, но и дыхание, и желание в надежде, что сможем точно так же когда-нибудь разделить и жизнь.

Когда у меня закончился воздух в легких, я все же заставила себя оторваться от оборотня и, запрокинув голову, тихо рассмеялась.

– Волчара, – повторила уже не с раздражением, а с нежностью. После чего взъерошила волосы жадно целующего мою шею волка, заставила его приподнять голову. Заглянула в помутневшие от желания серые глаза, в которых явственно проступили хищные желтые искорки, и аккуратно чмокнула лохматого в губы. – Ты действительно прекрасен.

– Хр-р, – непроизвольно рыкнул Рокхет, поймав мой лукавый взгляд. А потом хрипло выдохнул: – Что ты хочешь?

– Поговорим? – хитро прищурилась я.

Волк шумно втянул ноздрями воздух и, как ни удивительно, кивнул. После чего перехватил меня поудобнее, оторвал от стены и, сделав пару шагов, ногой подвинул стоящее у камина кресло.

Ого. Редкий мужчина так быстро согласится прервать любовную игру лишь потому, что у женщины внезапно сменилось настроение. Но он, наверное, не хуже меня чувствует, когда я настроена пошалить, а когда всего лишь прикидываюсь. Недаром его ноздри так жадно шевелятся. И очень даже неспроста опасные искры в его глазах внезапно угасли.

Волк успокоился. Не стал настаивать на продолжении, и это было еще более удивительно, чем все, что он сделал раньше. Причем удивительно настолько, что я даже протестовать не стала, когда оборотень сел, не выпуская меня из рук. Напротив, даже поерзала у него на бедрах, пристроилась поудобнее и мысленно хмыкнула, когда полотенце явственно сползло с его тела.

Вот же странное создание. После всего, что между нами было, сам факт наличия этого грешного полотенца выглядел презабавно. Что там теперь скрывать-то, а? Все я уже прекрасно видела и совершенно точно успела опробовать во всех мыслимых и немыслимых позах. Но воспитание есть воспитание – Рокхет как считал неприличным разгуливать перед дамами голышом в человеческой ипостаси, так и не изменил своего мнения. Хотя, конечно, конкретно в этот момент данный факт беспокоил меня меньше всего.

– Ну-у? – промурлыкала я, в который раз взъерошив непривычно короткие волосы волка. – Ничего не хочешь мне рассказать?

Оборотень вопросительно приподнял брови:

– Что ты хочешь услышать?

– К примеру, мне интересно знать, как ты меня нашел. Зачем вообще искал. И каким именно образом скрыл от моего бдительного взора наличие живой человеческой ипостаси.

– Я не скрывал, – совершенно спокойно отозвался Рокхет. – Последние два года я практически не помню. Но, наверное, ты хочешь услышать все с самого начала?

Я окинула волка задумчивым взором.

Не помнит? Совсем ничего? Вот даже как…

– Пожалуй, хочу, – замедленно кивнула я, продолжая изучать оборотня прищуренными глазами.

Тот только плечами пожал, продолжая ненавязчиво обнимать меня за талию.

– У меня всегда была проблема с выбором пары. Для сильного зверя, которому с рождения пророчили роль вожака, это не редкость, но в конце концов даже самые привередливые волки уставали от поисков и все-таки делали выбор. Тогда как мой…

Из горла Рокхета вырвался невеселый смешок.

– Тебе знакомо чувство, когда твоей человеческой ипостаси кто-то нравится, а зверь против этого яростно протестует?

Я кивнула: еще бы. Всю жизнь, считай, с такой же проблемой прожила. И если бы мы понимали с кошаком друг друга чуточку хуже, трупов на моем пути было бы гораздо больше. Так что да, я прекрасно понимала Рокхета. И даже могла представить, насколько тяжело ему было жить.

– Первое время гон проходил как обычно, – тем временем продолжил волк. – Волчицы приходили и уходили. Многие потом обзаводились щенками. Но никого из них в качестве постоянной пары мой зверь почему-то не принял. Мы тогда плохо понимали друг друга. Вернее, я его почти не слышал, да и не считал нужным прислушиваться. Но теперь мне кажется, что в какой-то момент, обнаружив, что в стае нет никого сильнее и лучше, он захотел найти такую же сильную пару… лучшую, понимаешь?