Нарочито грохоча колесами, двое мужчин в ливреях слуг, белых чулках и белых париках вкатили на помост тележку, полную дорогих импортных игрушек, и Судья стал громко читать:

— Костюм Боярышни!

Вышла невестка Маргариты.

— Костюм Весны, костюм Сокола…

Раздача подарков продолжалась. Маргарита попыталась улизнуть, но директор поймал ее за руку:

— Никто не уходит. Слово попросил директор фирмы «Восточные сладости» Казбек Шангиев. Это он сегодня купил на аукционе фигурку обнаженной девушки.

На помост поднялся не кто иной, как мужчина в костюме Сокола.

— Вместе с вашим высоким жюри, — он картинно поклонился Судье, — работало наше, неофициальное, жюри, которое присудило свой приз самой красивой, самой элегантной женщине сегодняшнего вечера. И решило вручить ей вот эту самую фигурку. — Он с поклоном передал в руки Людмилы Левик «Маргариту».

«Отдал мою „Маргариту“ этой змее!» — возмутился про себя Максим. Он даже сделал шаг к статуэтке, но тут же устыдился своего порыва: у ребенка отняли игрушку!

Вывел его из задумчивости голос Маслаченко:

— Ох уж эти восточные сладости. Берегитесь, женщины, Шангиев умеет вам угождать и тем вернее ловит в свои сети. Надеюсь, ты понимаешь, что это шутка, Казбек?

— Понимаю, — с достоинством кивнул тот.

— А теперь наш таинственный Царевич, — продолжал Судья, — наконец может опробовать свой первый приз.

— Тогда позвольте мне взять еще кое-что, — сказал Максим.

— Имеете в виду документы? — спросил его директор концерна. — Завтра мы с вами все официально оформим…

— Вы меня не поняли. Карнавал вроде бы еще не окончился?

— Я надеюсь.

— Стрелу я выпустил.

— И попал в машину.

— Нет уж, дорогой Юрий Григорьевич. Я попалв лягушку, вот лягушку и отдайте!

— Так ты что же, ради нее и от машины откажешься?

— Ну, если вопрос стоит таким образом, я выбираю девушку.

— А у тебя губа не дура, Бобров, я тебя узнал, мы старые боксеры, люди приметливые! — шепнул ему на ухо Судья и сказал для всех: — Я пошутил. Не имею привычки забирать обратно подарки, а насчет остального — не худо бы и у самой лягушки спросить.

Он вместе с микрофоном склонился к Маргарите, чтобы ее ответ услышали и гости в зале.

— Рита, тут заезжий царевич на променад тебя приглашает. В смысле на круг почета в новой машине. Поедешь?

— Поеду, — улыбнулась Маргарита, кажется, наконец уверяясь, что Иван-царевич все-таки ей знаком.

Мужчины-добровольцы выкатили машину на улицу, и Максим краем глаза заметил, что Маргарита идет к ней с сумкой в руках, а невестка поспешно набрасывает на ее плечи меховой полушубок.

Он открыл дверцу, и Маргарита молча села на переднее сиденье.

— Десять литров всего заправили, — сказал ему подошедший директор, — так что далеко не уедешь.

Максим дал газ и стал медленно выезжать на шоссе из узкой улочки возле филармонии, запруженной личным транспортом гостей вечера.

Ему приходилось протискиваться между машинами, все внимание его было сосредоточено на том, чтобы не задеть ни одну из них, наверное, поэтому он не сразу заметил какого-то мужчину, который бросился к его машине наперерез, открыл заднюю дверцу и крикнул:

— Жми на газ, это — похищение!

— Несмешные у тебя шутки, приятель, — медленно проговорил Максим и почувствовал, как к его шее прикоснулось что-то холодное и металлическое, больно кольнув его.

— Еще одно слово, и я воткну этот нож в твою шею. Понял, мужик!

Машина выехала из узкой улочки, и теперь ее можно было без помех разогнать.

— Спасибо, мужик, ты неплохо водишь машину, а главное, маску не снял, — ухмыльнулся похититель. — Это же надо быть таким дураком! Просто грех у тебя эту дармовую машину не отобрать. Догадываешься, что я сделаю? Скажу, что под маской был я. — Он сменил тон и приказал: — А теперь оставь свою девчонку в машине, снимай костюм и вали отсюда!

— Я без нее никуда не пойду! — упрямо проговорил Максим, чувствуя, как под острием ножа, все глубже погружавшегося в его шею, потекла горячая струйка крови.

— Не зли меня, а то останешься здесь, но уже трупом, понял? Выходи, я сказал, не подписывай меня на мокрое!

— Зачем тебе эта женщина? Забирай машину и уматывай!

— Чтобы вернуться в филармонию вместо тебя, снять маску, предъявить документы, а завтра на себя все оформить. Эта девочка — мой страховой полис. Чтобы ты в милицию не побежал, когда она со мной останется. — Мужчина гнусно захохотал.

— Выходи, Максим, не волнуйся, со мной будет все в порядке!

Маргарита посмотрела ему в глаза, и он отчего-то решил послушаться. Словно у нее в руках был некий козырь, о чем бандит не догадывался.

— Слушай, что тебе говорит женщина. Кажется, она куда умнее тебя!

Максим снял с себя кафтан, передал на заднее сиденье.

— Шевелись, шапку снимай… Э, да у тебя парик. Мне повезло! Маску тоже сюда давай и штаны…

— Как же я без штанов-то по городу пойду? — Максим все еще тянул время, пытаясь что-нибудь придумать.

— Ничего, сейчас темно, добежишь до дома, там оденешь другие.

«Хорошо хоть, что я футболку надел, — подумал Максим. — Мама настаивала, а я еще отбивался как мог. Остался бы сейчас голый посреди улицы и среди зимы!»

Бандит выскочил из машины, оттолкнул медленно вылезающего из-за руля Максима, стал усаживаться на его место.

Максим ожидал, что сейчас взревет мотор, машина унесется прочь с такой дорогой его сердцу ношей, как внезапно его взгляду предстала странная картина: похититель взмахнул рукой, схватился за горло и тут же упал головой на руль и словно припадочный стал биться об него.

Маргарита выскочила из машины и закричала:

— Бежим, Максим, скорей бежим отсюда!

— Что это с ним?

— Я брызнула ему в лицо из газового баллончика!

— Рита, ты умница! Но чего вдруг мы станем убегать? Это как-никак моя машина.

Он подбежал к «Жигулям», вытащил из него совершенно не сопротивляющегося бандита, сорвал с него уже надетый кафтан, выкинул его из машины и бросил на обочине ворочаться и стонать, чихать и кашлять. На всякий случай он подобрал нож, который, звякнув, упал на мостовую.

— Садись, быстро! — скомандовал он Рите. — Я открою все окна, так что запахнись в шубку и закрой нос платком. Будет холодновато, но ничего, потом согреемся.

Максим тронул с места машину, но поехал не вокруг квартала, как предлагал ему Судья, а совсем в другую сторону.