– После чего вы оттащили ее тело в кусты?

– Да. А что мне оставалось? Естественно, первой мысльюбыло позвонить в милицию, но, когда я пришел в себя от шока, решил поскорееубраться с пляжа, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. У меня был большойшанс остаться безнаказанным…

– Не очень-то и большой, – заметил Стас. –Ведь Катя вам звонила?

– Да. Она и вызвала меня для разговора. Можно сказать,приказала явиться на берег…

– Менты сделают распечатку ее телефонных разговоров ивыяснят, что последним она набирала абонента по фамилии…

– Майоров, – закончил за него АндрейАлександрович. – Я дал ей «левый» номер. Есть у меня сим-карта,зарегистрированная на другого человека.

– Предусмотрительно, – пробормотал Стас. – Аоткуда Катя узнала о деньгах? Кочетов уверял меня, что не посвящал ее в своидела.

– Думаю, просто подслушала наш разговор с Виктором. То,что Катя знает о содерхимом пакета, который я ему привез, мне стало понятносразу. Мы столкнулись с ней возле ворот. Я выходил из машины, а она бежала ксвоей с той самой картонной сумкой в руке. Она действительно приезжала завещами. А я хотел передать Виктору деньги. Но выяснил, что он меня не дождался,и пошел обратно. С пакетом. А Катя все косилась то на него, то на меня. А потомвдруг попросила оставить ей телефончик. Наверное, знала, сколько из этогомиллиона мне причитается в качестве комиссионных, и решила меня «подоить». Уменя любовница – дура, всем треплет о том, как разводит меня на бабки (онанаивно полагает, что разводит, хотя получает от меня только то, что я сам хочуей дать), а они со Старковой в одном салоне стриглись… В общем, Катя попросилателефон. Я продиктовал ей номер, который даю тем, с кем не особенно хочу иметьдело. И она позвонила в тот же день! Именно от нее я узнал о смерти Виктора.

– Катя предложила вам поделить деньги?

– Да. И грозилась, если я не соглашусь, рассказать обовсем Кочету, и уж тот отнял бы у меня все.

– А вы не хотели делиться?

– Хотел, не хотел, какая разница… Я знал, что другоговыхода нет. Поэтому согласился на ее условия. Только сразу сказал, что ейпридется немного обождать. Я не Виктор, деньги дома не храню. Когда мне неудалось их ему отдать, я отвез пакет в банк (он еще не закрылся), где у меняячейка арендована, и оставил его до понедельника. Виктор, которому я об этомсообщил, не возражал.

– И что же Катя?

– Она решила, что я ей пудрю мозги. Поэтому, напившись,и стала мне названивать. Обзывала меня старым пройдохой и требовала свою долюнезамедлительно. Когда я в очередной раз объяснил ей, что денег у меня при себенет, она стала настаивать на том, чтоб я оставил ей что-нибудь в залог.Например, паспорт. Для того на реку и вызвала. Понимая, что с пьяной женщинойспорить бесполезно, я пришел. Паспорт свой я, естественно, ей отдавать несобирался. Протянул ключи от машины. Вот тут она и взбеленилась… – Прикрывморщинистые веки, адвокат закончил: – А остальное вы знаете!

Замолчав, Забудкин потянулся за своим портсигаром, лежащимна журнальном столике. Руки его дрожали, и вытащить папиросу ему удалось толькос третьей попытки.

– Деньги, Стас, я тебе отдам, – сказал он послетого, как затянулся. – Все до копейки! Только не сдавай меня ментам. Наволе умереть хочу…

– С чего вы вдруг умирать собрались, Андрей Саныч?

Забудкин встал, опершись на трость и хромая сильнееобычного, прошел к стеклянной «горке». Взяв с одной из полок бумажный пакет,вернулся и протянул его Стасу со словами:

– Смотри сам.

Тот заглянул в конверт и удивленно протянул:

– Рентгеновский снимок?

– Там мои легкие отображены. И они не так здоровы, какмне бы хотелось. В общем, Стас, у меня рак. Курение все-таки довело меня дострашного диагноза.

– И вы все равно курите? – подала голос Вера.

– Теперь-то уж к чему бросать? Чтобы прожить парулишних месяцев? Так мне без папирос жизнь все равно будет не в радость… –Он ткнул окурком в пепельницу. – На Витин миллион я хотел в Швейцариюуехать. Там отличный воздух, и красота удивительная. В общем, если где и уходитьиз жизни человеку с раком легких, то именно там.

– И ничего нельзя сделать?

– Ты про операцию? Вообще-то можно было бы попробовать,лечь в германскую клинику, но шансы на исцеление ничтожны, а я последние днихочу провести не в больничной палате. – Адвокат закурил новую папиросу исквозь дым посмотрел на Стаса. – И уж тем более не в тюрьме. Но если тыпойдешь в милицию, я тебя не осужу. Твое право. Только не дам я себя на зонуотправить.

– Это понятно… Вместо себя туда какого-нибудь пьяницуотправите, вам не привыкать.

– Да нет, просто каким-нибудь образом сведу счеты сжизнью, – обыденным тоном возразил Забудкин.

– Я не пойду в милицию, не беспокойтесь. Но на вас ибез меня могут выйти. Наверняка найдутся свидетели, которые видели, как вынаправлялись на реку. Или под ногтями Кати обнаружат частички вашегоэпидермиса. А может, отпечатки вашей трости остались на земле…

– Тут уж ничего не поделаешь! Найдут так найдут… Мотокверевки у меня в кладовке на видном месте лежит!

Пока мужчины разговаривали, Вера рассматривала рентгеновскийснимок. Затемнения в легких она видела, но такие появлялись и после обычногобронхита.

– А можно взглянуть на результаты анализов изонкологического центра? – спросила она вдруг.

Забудкин недоуменно на нее уставился.

– Ведь они должны быть, – пояснила Вера, –диагноз по одному лишь снимку не ставят.

И тут произошло неожиданное: Андрей Александровичрассмеялся.

– Ох уж эти женщины! Их на мякине не проведешь!

– Вы не больны? – округлил глаза Стас.

– Раком нет. У меня просто некоторые проблемы слегкими.

– А зачем было врать?

– Потому что не хочу в тюрьму. Никто туда нехочет! – Адвокат схватил Стаса за руку. – Миллион плюс моя тачка.Или, может, ты хочешь что-то другое? Говори…

Стас молча хмурился.

– Я сейчас! – Забудкин вскочил и, бодро прошагав квсе той же «горке», вытащил из ящика пакет. – Вот!

– Что это?

– Миллион!.

– Но он же в банке…

Забудкин пожал плечами. Как будто извинялся за свою невиннуюложь.

– Так вы что же, намеренно Катю убили? – тихо имедленно, делая паузу после каждого слова, спросил Стас.

– Конечно, нет!

– Врете!

– Да правда, правда! Стукнул я ее со злости, но убиватьне собирался. Просто она меня разозлила, и я…