Стас развернулся, подошел к плите и выключил газ.

– Мне что-то расхотелось есть… – сказал он. –А ты будешь?

– Нет, пожалуй, не буду.

– Ты могла бы сказать мне раньше, – заявил Стас.Голос его уже не был безжизненным, в нем появились интонации, но Вере они оченьне понравились. – Почему ты так долго откладывала? Играла со мной? Ждалаподходящего момента? Когда я брошусь к тебе, как свихнувшийся от играющихгормонов подросток?

– Я вообще не хотела ничего тебе говорить.

– Почему?

– Разве тебе стало легче, когда вскрылась правда?

– Сейчас, возможно, мне и хреново, но впоследствии явозьму себя в руки и… Черт возьми, Вера, ты моя сестра! Наверное, это здорово.Лучше будь сестрой, чем той, о ком я запрещаю себе вспоминать… – Онопустился на корточки, как будто обессилев, а потом и вовсе на полуселся. – К тому же каждый человек имеет право знать правду. Я бы это дажев Конституции записал! А тех, кто ее скрывает, сажал в тюрьму.

– Тогда я бы уже давно сидела, – невеселоулыбнулась Вера. – Вместе с Шурой.

– А в ее-то шкафу какие скелеты спрятаны?

– Карина – твоя дочь.

– Что еще за «Санта-Барбара»? Ты – моя сестра. Карина –моя дочь. Не слишком ли много родственников у меня обнаружилось?

– Если не веришь, можешь сделать анализ ДНК. Но знай,что его уже делал твой отец, и результат положительный.

Стас беспомощно выдохнул. Вера, видя, как он деморализован,решила переключить его сознание, подвигнуть его на конструктивное действие.

– Не пора ли нам собираться в ресторан? Времени уже безчетверти десять, скоро в «Огненный дракон» придет Петр.

– Да, едем… – кивнул Стас. – Там и поедим, ато мне пока ничего в глотку не полезет… – И совсем обыденно улыбнулся: –Персонажем мыльной оперы мне еще бывать не приходилось.

– Да и мне как-то в новинку.

– Ты хотя бы до сих пор остаешься бездетной… – И,настороженно глянув, спросил: – Или меня ждут еще какие-то открытия?

– Я больше никаких тайн не храню.

– Это радует… – покивал Стас и зашагал к выходу.

Вера последовала за ним. Ей хотелось сказать брату (чертвозьми, брату!) что-нибудь ободряющее, но на ум ничего подходящего неприходило. Почему-то вспоминались события вчерашнего дня, в частности –разговор с Виктором Сергеевичем, причем в подробностях, и Вере становилось непо себе. Знай она, что через несколько минут его не станет, вела бы себяпо-другому. Нет, тонуть в его объятиях и называть «папочкой» Вера точно нестала бы, но и полыхать взглядом, посылать в задницу, по лицу бить тоже Иубегать, когда человек едва поднялся после ее удара, тоже не стала бы.

Как она тогда с места сорвалась! Буквально вылетела задверь, едва не сбив с ног какого-то человека… Кажется, это был мужчина стубусом в руке… Стоп! Тубус длинный, а тот, кого она чуть не снесла, сжимал впальцах нечто более короткое… Пивную банку? Да, что-то в таком роде… Только онабыла прозрачной, и через стекло просвечивала…

– Змея! – вскричала Вера, вспомнив.

– Кто? – спросил Стас серьезно. Он решил, что онакого-то обзывает.

– В колбе была змея! Гадюка, кажется. Длинная… Еетуловище, или как там оно у змей называется, было несколько раз изогнуто, какспираль…

– Вера, я не понимаю, о чем ты, – удивился еесловам Стас.

– Ты ведь говорил, что отца убили биологической колбой?

– Совершенно верно.

– А кто был внутри нее?

– Не знаю. Про это Забудкин мне ничего не сказал.

– Так вот я тебе говорю: в колбе была гадюка.

– Ты что-то вспомнила? – дошло наконец до Стаса.

– Да! Когда я выбегала из кабинета, то столкнулась скем-то, держащим в руках колбу со змеей.

– С кем-то? То есть ты не рассмотрела этого человека?

– Я находилась в таком раздрызганном состоянии, что мнебыло не до того… Вспомнила! Мужчина в резиновых сапогах – я наступила на егоногу и увидела, во что он обут…

– Кажется, я знаю, о ком ты.

– Да?

– А ты подумай, кто подтвердил твое алиби и кто ходитпо школе в резиновых сапогах…

– Федор? Федор Пронькин?

Стас молча кивнул.

– Так что же получается? – Вера беспомощнопосмотрела на Радугина. – Это он убил Виктора Сергеевича?

– Выходит, что так.

– А Катю?

– Не думаю. Ее убивать Феде было не за что.

– А Виктора Сергеевича? Хотя о чем я… Пронькиннаверняка считает его виновным в том, что с ним случилось в тюрьме.

– Надо позвонить Андрею Санычу! – Стас полез взадний карман джинсов, затем во второй, но оба были пустыми, хотя сотовый онносил обычно в одном из них. Из-за чего они часто выходили из строя – экрантрескался, если Стас с размаху садился. Месяцев семь назад он купил себедорогущий противоударный, и пока мобильник выдерживал все испытания. –Черт, я забыл сотовый!

– А я сумку оставила в кухне…

– Сбегаешь? Я пока ворота открою. Они ведь вручнуюоткрываются.

– Да, я сейчас.

И Вера бегом бросилась в дом.

Она нашла телефон Стаса в комнате, затем отправилась вкухню, чтобы взять сумку, и еще из коридора услышала настойчивое треньканьесвоего сотового. В кругу, где она вращалась, считалось признаком дурного тонаставить на вызов модный рингтон, а ей так хотелось, чтоб ее телефон оживал созвуками какой-нибудь мелодии. Иностранный хит ей бы, конечно, тоже подошел, нопочему-то мечталось о незатейливой песенке «По ресторанам…».

– Да! – выпалила Вера, выхватив из сумки телефон.Звонила Шура. А на экране плавало еще два значка с изображением перекрещеннойтрубки, что означало – Одинец звонит не первый раз.

– Вера?

– А ты ожидала услышать кого-то другого? – Верашумно выдохнула, чтобы нормализовать дыхание. Она запыхалась от бега.

– Я понимаю, что оторвала вас от важного…

– Шур, ты чего хочешь?

– Так оторвала или нет?

– Да. Я тороплюсь, но выслушать тебя готова.

– Куда торопишься? Под бочок к Стасу?

Вера молчала. Она понимала подругу. Столько лет не понимала,а теперь вдруг начала. Стала более мудрой с возрастом, что ли? Начала ширемыслить? Сама она никогда не страдала от ревности. Это чувство ей былоневедомо. Даже маму в детстве не ревновала, хотя любила безмерно, а уж мужчин иподавно. Вот взять, к примеру, ??таса. Умирала без него. Ощущала физическую больво всем теле. И сердце в разлуке ныло и ныло. Но не потому, что Вера боялась:он может быть с другой. Нет, она такой мысли не допускала вовсе! Наверное, такнеправильно. Доля ревности должна присутствовать в отношениях, но Вера стольбезгранично доверяла тем, с кем встречалась, что чувство, считающееся синонимомлюбви, не посещало ее…