Всем авторам разделов представить отредактированные проекты к 10 ноября. Общее редактирование закончить к 13 ноября. Обязать С. Д. Кацнельсона представить материалы к 10 ноября»[419].

13 ноября 1948 г. состоялось второе и последнее заседание партбюро по этому вопросу:

«Обсуждение докладной записки в ЦК ВКП(б) о состоянии и задачах советского языкознания.

СЛУШАЛИ:

Чтение докладной записки. Читает Ф. П. Филин. В записке дается характеристика новому учению о языке и формалистическому направлению в языкознании.

ОБСУЖДЕНИЕ:

Тов. Боровков: Документ производит сильное впечатление. Тезис о двух направлениях в языкознании оправдывается. ‹…›

ПОСТАНОВИЛИ:

Одобрить текст докладной записки с предложенными и обсужденными поправками. Составить выводы, обеспечивающие коренное укрепление позиций нового учения о языке.

Поручить написать выводы комиссии в составе: Десницкой, Кацнельсона и Филина»[420].

Составление Докладной записки в ЦК ВКП(б) упоминается и в отчете о работе партбюро ИЯМ и ЛО ИРЯЗ:

«При постановке больших вопросов идейно-теоретической значимости партбюро привлекало коммунистов‐языковедов Ленинграда, не состоящих в партийной организации ИЯМ и ИРЯЗ. Так в составлении и обсуждении докладной записки “О положении в языкознании” участвовали зам. директора Института востоковедения АН СССР т. Боровков и зав. кафедрой русского языка ин[ститу]та им. Герцена т. Гринкова[421], а также группа московских языковедов‐коммунистов (тт. Гухман[422], Чемоданов, Базиев[423])»[424].

Как можно видеть из приведенных документов, «Докладная записка в ЦК ВКП(б) о состоянии и задачах советского языковедения» была готова в середине ноября и, по-видимому, поступила в ЦК в том же месяце.

Этот серьезный документ, объемом более пятидесяти машинописных страниц, состоял из девяти разделов, описывающих состояние советского языкознания с точки зрения партийных лингвистов: I. Два направления в языковедении; II. Ошибки и недостатки нового учения о языке на современном этапе его развития; III. Положение с изучением русского языка; IV. Изучение романо-германских языков; V. Изучение тюркских языков; VI. Языки народов Cевера; VII. Изучение кавказских языков; VIII. Изучение иранских языков; IX. Выводы.

Мы не знаем, каков был путь этой записки в аппарате ЦК. Но безусловно, что с ней должен был ознакомиться заведующий сектором науки Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Ю. А. Жданов и его непосредственный начальник секретарь ЦК М. А. Суслов. В результате же она должна была дойти до Г. М. Маленкова, который неукоснительно докладывал подобные вопросы генеральному секретарю ЦК ВКП(б).

То есть представляется несомненным, что И. В. Сталин узнал о документе. И, по-видимому, именно «Докладная записка в ЦК ВКП(б) о состоянии и задачах советского языковедения» положила основание будущим трудам И. В. Сталина по этому вопросу. Причем одностороннее изложение вкупе с дискуссионным разделом записки об ошибках и недостатках нового учения о языке могли спровоцировать И. В. Сталина вникнуть в этот вопрос. Мнение А. С. Чикобавы стало лишь подтверждением возникших у главы государства мыслей о «неудовлетворительном состоянии, в котором находится советское языкознание».

Стоит упомянуть и о том, что и в Президиуме АН СССР, и в аппарате ЦК происходили действия в этом направлении: 21 июля Президиум Академии наук рассматривал вопрос о ситуации в языкознании, а 10 ноября 1949 г. В. С. Кружков (заместитель заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК) и Ю. А. Жданов подали М. А. Суслову докладную записку, в которой отчитывались о том, что Отдел «в течение 1949 года провел проверку научной работы в области языковедения». Констатируя неудовлетворительное состояние разработки марксистско-ленинского языковедения, они сообщали, что в процессе работы «с целью привлечения научной общественности к обсуждению положения в области языкознания» были напечатаны статьи в центральной прессе (в том числе Г. П. Сердюченко) и т. д. Предлагалось провести совещание языковедов в Отделе пропаганды и агитации ЦК «с целью завершения работы по рассмотрению положения в области советского языковедения и подготовки предложений по улучшению исследовательской работы в этой области»[425]; предполагалось созвать его примерно 15–20 ноября, ограничившись двадцатью участниками. В числе возможных докладчиков они указали С. П. Толстова и Ф. П. Филина. Однако мероприятие не состоялось, потому как к тому времени участь марризма уже была предрешена.

Смерть А. А. Жданова

1 сентября 1948 г. Ленинград узнал о смерти А. А. Жданова:

«В глубоком трауре начал сегодня свой трудовой день Ленинград. Красные полотнища, окаймленные креповыми лентами, склонились над его зданиями, проспектами и площадями. Молча покидали станки рабочие ночных смен, молча приходили на их места заступавшие на вахту. Умер товарищ Жданов… Не стало того, кто воодушевлял ленинградцев на новые успехи в строительстве коммунизма»[426].

Первое сентября в школах оказалось днем траура:

«Задолго до начала занятий собиралась сегодня к своим школам ленинградская детвора. На школьных зданиях – траурные флаги. Весть о смерти Андрея Александровича Жданова глубоко опечалила ребят. Школьники постарше знают об отеческой заботе товарища Жданова о ленинградских детях»[427].

Академия наук СССР тоже скорбит:

«Более 1500 сотрудников ленинградских институтов и учреждений Академии наук СССР собрались вчера [1 сентября] в большой конференц-зале [sic!] на траурный митинг. На сцене – обвитый траурными флагами и цветами – большой портрет Андрея Александровича Жданова.

Выступает заместитель директора Института литературы профессор Л. А. Плоткин.

– Всем ленинградцам, – говорит он, – хорошо известны исключительные заслуги товарища Жданова перед трудящимися нашего города. В продолжение десяти лет Андрей Александрович возглавлял ленинградскую партийную организацию, сплачивал трудящихся на выполнение важнейших задач социалистического строительства. Многогранной была его деятельность в годы Великой Отечественной войны и героической обороны Ленинграда. Талантливый и чуткий руководитель, замечательный теоретик и пропагандист марксистско-ленинского учения, он был особенно близок нам, научным работникам Ленинграда. Многие из нас не раз слышали его проникновенные выступления на совещаниях по вопросам литературы, философии, искусства. Каждая речь Андрея Александровича, произносимая всегда с большевистской страстностью, являлась образцом сталинского анализа, открывала новые горизонты, показывала путь к общему подъему социалистической культуры»[428].

В тот же день состоялось траурное собрание ленинградских писателей:

«Андрей Александрович Жданов уделял много внимания ленинградскому отряду советской литературы. Литераторы города Ленина часто имели возможность беседовать с выдающимся деятелем советского государства, выслушивать его советы, указания. Они постоянно ощущали его заботу о развитии подлинно творческого и прогрессивного искусства.

– Мы потеряли великого друга, – сказал открывая траурное собрание в Доме писателя имени Маяковского поэт А. А. Прокофьев. – Нас вдохновляло на труды его живое слово, его большевистская страстность и непримиримость к враждебным течениям искусства. Я председательствовал на собрании в Смольном, когда тов. Жданов делал свой доклад о журналах “Звезда” и “Ленинград”. Нелегко было нам слушать от него слова осуждения. Но эти