– Я тоже. Но мы обязаны это сделать ради Амадео. И длянас самих. Мы не можем оставаться в стороне, Изабелла. А если что-топроизойдет, если их освободят? Ты можешь позволить, чтобы такое случилось скем-то еще?

При этих его словах все происшедшее год назад снованахлынуло на нее. Значит, ты лгал мне, проклятый Кор-бет. Это продолжаетсявечно. Это никогда не кончится. Никогда! Она снова заплакала.

– Изабелла, перестань. Теперь все почти закончилось.

– Это не так.

– Я обещаю тебе, дорогая. Это так. Это последнее, и тысможешь навсегда забыть об этом. Полицейские попросили меня позвонить тебе. Ониподумали, что для тебя будет лучше, если ты услышишь это от меня, – продолжалон. – Они не думают, что суд продлится больше недели. Ты можешь остановиться внашем доме мод.

– Я не приеду.

Теперь его голос прозвучал твердо:

– Нет, Изабелла. Ты приедешь.

Положив трубку, она сидела на кровати. В мозгу у неемелькали картины, которые она гнала от себя весь год – как она ждала в гостинойв зеленом вечернем платье, глядя на часы на камине; Алессандро с полнымипригоршнями печенья. А потом телефонный звонок, визит к Альфредо Паччиоли,чтобы продать ее драгоценности, Амадео, говорящий ей по телефону, чтобы онабыла храброй. Она плотно закрыла глаза, стараясь не закричать. Дрожащей рукойона снова сняла трубку и набрала номер Наташи.

К тому времени, когда заспанная Наташа ответила на звонок,Изабелла была в истерике.

– Что? Кто это? Изабелла! В чем дело? Дорогая, ответьмне... Изабелла?.. Пожалуйста... – просила Наташа.

– Они поймали их... похитителей... и я должна... ехатьна суд... в Рим.

– Я сейчас же приеду.

Зарывшись лицом в подушку, Изабелла прогнала видения иуронила трубку.

Из аэропорта они на полной скорости промчались через Римпрямо к дому мод «Сан-Грегорио». Снова наступило то дивное время года, когдаеще солнечно и тепло, на голубом небе ни облачка, но уже дует прохладныйветерок. Середина октября. Когда-то это было ее любимое время года. Она сиделав машине в каменном безмолвии, одетая в серый костюм и серую шляпу,сосредоточив взгляд на рукаЗс, крепко сжатых и лежащих на коленях.

– Суд начинается завтра, Беллецца. Ты хорошо сделала,что приехала.

Тогда она устало посмотрела на Бернардо, и у него сжалосьсердце от боли, которая так резко сквозила в ее глазах.

– Я устала делать то, что правильно. Какое это имеетзначение теперь?

— – Имеет, милая. Поверь мне.

Она взяла его руку в свои ладони. После долгих пререканий,аргументов «за» и «против» она все же прилетела.

У дверей ее ждали несколько фотографов, но Бернардо провелее мимо них, затем они быстро прошли через дом в квартиру наверху, где онпоставил ее сумки и налил ей и себе по бокалу вина.

– Как долетела?

– Нормально.

– А как Алессандро?

– Ужасно рассердился на меня за то, что я уезжаю, но унего все хорошо.

– Ты сказала ему, зачем летишь сюда? Она медленнокивнула:

– Да. Я не хотела, но Наташа сказала, что я обязана этосделать. Чтобы он больше ничего не боялся.

– И что он сказал? Она казалась удивленной.

– Он обрадовался. Но не мог понять, зачем мне надоехать. Так же как и я. – Она отпила еще глоток вина и посмотрела на Бернардо,загоревшего и выглядевшего помолодевшим на несколько лет после месяца на Корфу.

– Ты поняла и знаешь это. Как твой новый дом мод?

– Все прекрасно. – Она первый раз улыбнулась ему,снимая шляпу.

– А как ты? – Он пристально посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты с кем-нибудь встречаешься? Прошло уже больше года.Тебе пора выходить в свет. – Он наконец смирился с тем, что между ними никогданичего не будет, и дорожил тем, что у них есть.

– Это не твоего ума дело. – Она отвела взгляд, созерцаякрыши домов Рима.

– А почему? Ты же не говоришь о себе. Как у тебя сКорбетом Эвингом?

– При чем тут он? – Она изумленно посмотрела на него. –Что тебе известно о нас?

– Я в конце концов сообразил. По твоей бешеной реакциинасчет «Ф-Б» и по тому, как ты говорила в тот день, когда я упомянул тебе егоимя по телефону. Я никогда не слышал у тебя более сердитого голоса.

Она задумчиво кивнула.

– Я никогда так не злилась. Но я думала, что онпреднамеренно соблазнил меня, только чтобы наложить руки на «Сан-Грегорио».

– Ты и сейчас так считаешь? Она пожала плечами.

– Это уже не имеет значения. Я больше ни разу не виделаего.

– Он соблазнил тебя? – очень тихо спросил Бернардо.

– Это – не твое дело. – Затем она смягчилась. –Какое-то время я думала, что мы влюблены друг в друга. Но я ошиблась, вот ивсе. В любом случае из этого ничего бы не вышло.

– Но почему?

– Потому что, черт возьми, Бернардо, я не знаю. Можетбыть, мы слишком разные. Возможно, теперь я обручилась с бизнесом. Кроме того,таких отношений, как с Амадео, уже никогда ни с кем не будет. И я не хочу,чтобы разбилось мое сердце или чье-либо, когда это выяснится. – Она печальнопосмотрела на него.

Он покачал головой.

– Значит, ты хочешь прожить жизнь впустую, так? Втридцать три ты захлопываешь дверь. Ты теряешь Амадео и сдаешься.

– Я не сдалась. У меня есть Алессандро и мое дело. –Она вызывающе глянула на него, но он не купился на это.

– Это не очень-то похоже на жизнь. Ты хоть по крайнеймере дала Эвингу шанс рассказать, что случилось, чтобы выяснить, правда ли то,что ты думаешь?

– Я же сказала тебе, что это не имеет значения. Да, явидела его один раз после возвращения из Рима.

– И что произошло?

– Ничего. Я сказала ему, чтобы он держался подальше от Алессандро.Я выяснила, что, пока была здесь, Наташа разрешала ему видеться с моимребенком. – Она тихо вздохнула и горько усмехнулась. – Я заявила, что если онснова приблизится к нам, то я позвоню своему адвокату и в полицию, чтобы егоарестовали за приставание к Алессандро – что-то в этом роде.

– Ты сошла с ума? И что он ответил?

– Он сказал, чтобы я убиралась к черту из его машины.

– Он был прав. Я бы вытолкнул тебя. Ради Бога,Изабелла, о чем ты думала?

– Не знаю... О себе... об Амадео... о чем-то еще. Я жесказала тебе, все кончено. Из этого ничего бы не вышло.