Когда за ними закрылась дверь, я осталась сидеть в ледяном молчании. Я видела, что Атлас подошел ближе. Его ноги почти касались моих. Пальцы легко коснулись спины.

– Ты знала?

Я быстро выдохнула, набрала в грудь побольше воздуха и качнула головой. Его руки мгновенно обняли меня, и я заплакала так, как никогда в жизни не плакала. Атлас не отпускал меня все то время, пока я рыдала. Он помогал мне справиться с моей ненавистью.

Я сама сделала это с собой.

Я позволила этому случиться.

Я как моя мать.

– Я хочу уйти, – прошептала я.

Атлас отстранился.

– Они хотят последить за твоим состоянием, Лили. Думаю, тебе следовало бы остаться.

Я подняла на него глаза и покачала головой.

– Мне нужно уйти отсюда. Пожалуйста. Я хочу – уйти.

Он кивнул и помог мне надеть обувь. Сбросив с себя куртку, он накинул ее мне на плечи, и мы вышли из больницы никем не замеченные.

По дороге Атлас молчал. Я смотрела в окно, слишком измученная, чтобы плакать. Я была в таком шоке, что не могла говорить. Меня накрыло.

Просто продолжай плыть.

* * *

Атлас жил не в квартире. Он жил в доме в маленьком пригороде Бостона под названием Уэллесли, где все здания были красивыми, вольготно раскинувшимися на участках, ухоженными и дорогими. Прежде чем мы свернули на подъездную дорожку, я гадала, не женился ли Атлас на своей подружке. На Кэсси. Я гадала, как она отнесется к тому, что ее муж привез в дом девушку, которую он когда-то любил и которую только что избил ее собственный муж.

Она станет меня жалеть. Гадать, почему я не ушла от мужа и как я позволила себе дойти до такой жизни. Она будет думать о том же, о чем думала я, глядя на собственную мать, оказавшуюся в подобной ситуации. Люди тратят столько времени, гадая, почему женщины не уходят. А где все те люди, которые думают о том, почему мужчины распускают руки? Разве не мужчин следовало бы винить?

Атлас поставил машину в гараж. Второй машины там не было. Я не стала ждать, пока он поможет мне выйти из машины. Я открыла дверцу и вышла сама, а потом пошла следом за Атласом в дом. Он набрал код на охранной системе, а потом зажег свет. Я обвела взглядом кухню, столовую, гостиную. Кругом было дорогое дерево и нержавеющая сталь, а стены кухни были выкрашены в успокаивающий голубовато-зеленый цвет. В цвет океана. Если бы мне не было так больно, я бы улыбнулась. Атлас продолжал плыть, и вы только посмотрите на него! Он проплыл весь путь до долбаных Карибов.

Атлас подошел к холодильнику, достал бутылку воды, открутил крышку и протянул ее мне. Я выпила немного воды и смотрела, как он зажигает свет в гостиной, потом в коридоре.

– Ты живешь один? – спросила я.

Он кивнул и вернулся в кухню.

– Ты есть хочешь?

Я покачала головой. Я все равно бы есть не смогла.

– Я провожу тебя в твою комнату, – сказал Атлас. – Там есть душ, если тебе нужно.

Очень нужно. Мне хотелось выполоскать вкус виски из моего рта. Мне хотелось смыть с себя стерильный запах больницы. Мне хотелось стереть последние четыре часа моей жизни.

Я прошла за ним по коридору в свободную спальню, где он включил свет. На голой кровати стояли две коробки, еще больше коробок были составлены у стены. У одной из стен стояло гигантское кресло, обращенное к двери. Атлас подошел к кровати, снял коробки и поставил их к остальным.

– Я въехал сюда всего несколько месяцев назад. И пока у меня не было времени заняться интерьером. – Он подошел к комоду, открыл ящик. – Я постелю тебе постель. – Атлас вытащил подушку и простыни, начал стелить постель, а я ушла в ванную и закрыла дверь.

Я оставалась там в течение получаса. Некоторое время я смотрела на свое отражение в зеркале. Некоторое время я простояла под душем. Остальное время я провела, склонившись над унитазом, потому что я довела себя до тошноты мыслями о нескольких последних часах.

Я завернулась в полотенце и приоткрыла дверь. Атласа в спальне уже не было, но на только что застеленной постели лежала сложенная одежда: мужские пижамные штаны, которые были мне слишком велики, и футболка, закрывавшая мне колени. Я потуже затянула шнурок на штанах, завязала его и легла в постель. Выключив лампу, я натянула на себя одеяло.

И заплакала, горько, беззвучно.

Я почувствовала запах тостов.

Я потянулась в кровати и улыбнулась, потому что Райл знал, как я люблю тосты.

Мои глаза открылись, и реальность обрушилась на меня с силой лобового столкновения. Я зажмурилась, поняв, где я и почему я здесь оказалась, осознав, что тосты, запах которых я чувствовала, не были частью завтрака, который мой любящий и нежный муж собирался принести мне в постель.

Мне сразу же снова захотелось плакать, поэтому я заставила себя встать с постели. Сосредоточившись на пустоте в своем желудке, я воспользовалась ванной и сказала себе, что смогу поплакать после того, как съем хоть что-нибудь. Мне нужно было поесть до того, как меня снова стошнит.

Когда я вышла из ванной, кресло было развернуто так, чтобы оно смотрело не на дверь, а на кровать. На кресле валялось скомканное одеяло, и я догадалась, что Атлас сидел в нем, пока я спала.

Вероятно, он беспокоился, нет ли у меня сотрясения мозга.

Когда я вошла в кухню, он сновал между холодильником, плитой и рабочим столом. Впервые за двенадцать часов я подумала о том, что не причинило мне боли: я вспомнила, что Атлас шеф-повар. И хороший. И он готовил мне завтрак.

Когда я прошла в кухню, Атлас поднял на меня – глаза.

– Доброе утро, – медленно проговорил он. – Надеюсь, ты проголодалась. – Он пододвинул ко мне стакан и кувшин с апельсиновым соком, потом снова повернулся к духовке.

– Проголодалась.

Атлас обернулся на меня через плечо, и по его лицу скользнула тень улыбки. Я налила себе сок и отошла в другой конец кухни, где расположился уголок для завтрака. На столе лежала газета, и я потянула ее к себе. Когда я увидела статью о номинантах на премию «Лучший бизнес Бостона», у меня сразу задрожали руки, и я уронила газету обратно на стол. Закрыв глаза, я медленно отпила сок.

Через несколько минут Атлас поставил передо мной тарелку и сел напротив за столом. Подвинув к себе свою тарелку, он вонзил вилку в тонкий блинчик.

Я посмотрела в свою тарелку. Три тонких блинчика, политых сиропом и украшенные капелькой взбитых сливок. По краю тарелки были разложены ломтики апельсина и клубники.

Это было слишком красиво, чтобы есть, но я так проголодалась, что не думала об этом. Я откусила кусочек и закрыла глаза, стараясь не демонстрировать, что это лучший завтрак в моей жизни.