– Три удара, и только по корпусу. Не в пах и не в голову. Нам не нужны заметные следы и тем более сотрясение, – вмешался Кингстон.

– Ты вообще на чьей стороне? – не выдержал я.

– Ни на чьей, здесь речь о праве старшего брата чинить суд и расправу. Надеюсь, после этого вы поглубже зароете топор войны. Команда безумно устала от ваших терок, так что разберитесь по-мужски, и покончим с этим, – Кинг приглашающе покрутил рукой.

Рук кивнул и попрыгал по-боксерски еще чуть-чуть, демонстративно сжимая и разжимая кулаки.

– Да бей уже…

От апперкота под дых я попятился, задохнувшись, и налетел на стену.

– Это тебе за видео, – Боумен поманил меня вперед.

Я с трудом отдышался, выпрямился (это далось через боль) и оттолкнулся от стены, приготовившись к новому удару. Боумен развел меня вторично и отоварил хуком в бок. Я рухнул на мусорный мешок, который оглушительно лопнул подо мной, будто взорвался. К счастью, в мешке оказалась только бумага и пластик.

– Шип, ты в порядке? – осведомился Кингстон.

– Ага… Дай мне секунду…

Едва я поднялся на ноги, а Рук принял свою боксерскую стойку, дверь бара распахнулась, отчего Кингстон чуть не проехался носом по переулку.

– Что, мать вашу, здесь происходит? – тренер Уотерс вышел в переулок, сморщившись не то при виде нас троих, не то от вони отбросов.

Я попытался непринужденно облокотиться о мусорный контейнер, потому что бок болел, как не знаю что, к тому же меня мутило от боли и смрада. Рук сунул руки в карманы.

– Мы тут просто беседуем, Алекс, – ответил он. Это могло бы сойти за правду, не будь мы запыхавшимися и потными.

Алекс поглядел на Кингстона.

Тот почти молитвенно сложил ладони.

– Они решают свои разногласия, а я выступаю посредником, чтобы спор не вышел из-под контроля.

– То есть ты записался в рефери?

– Нет, сэр, в посредники при дискуссии как беспристрастный наблюдатель, который хотел бы увидеть своих товарищей по команде помирившимися, дабы на льду нас уже никто не мог сокрушить…

– Блин, да ты способен продать обогреватель бедуинам, – буркнул Алекс, повернулся к нам и вздохнул: – Все разногласия выяснили?

– Практически, – кивнул Рук.

– Ага, – добавил я.

– Валите в свои комнаты, завтра ранний подъем. – Алекс придержал дверь, пока мы гуськом проходили в бар – Кингстон первый, потом мы с Боуменом, а замыкающим Алекс, как воспитательница детского сада, следящая, чтобы воспитанники не отбились от группы.

– Воняете, будто в помойке рылись, – неодобрительно проворчал он.

Отконвоировав нас до лифта, тренер Уотерс покачал головой, пока мы там стояли и ждали.

– Ты способен отвезти этих наверх, чтобы они по дороге не поубивали друг друга? – обратился он к Кингстону.

– Да, сэр. Я прослежу, чтобы они не распускали руки.

Мы втроем вошли в лифт, и я не сомневаюсь, что Кинг немедленно пожалел о своем решении, потому что смердели мы с Руком, как мешки с перестоявшими отбросами. Кинг несколько раз нажал кнопку нашего этажа, и дверцы закрылись.

– За мной еще один удар, – Рук принял боксерскую стойку. Я широко развел руки:

– Да на!

Он врезал мне в селезенку, и я попятился, схватившись за поручень, чтобы не упасть (удар у Боумена поставлен что надо). Откашлявшись, я спросил:

– Так и будешь костьми ложиться на пути у нас со Стиви?

– Нет, если она сама не против. – Дверцы разъехались на нашем этаже, и Боумен шагнул в холл, задержав ладонь напротив сенсора. – Но если ты разобьешь ей сердце, я тебя пополам разорву.

– Я не буду возражать.

– Рад, что мы наконец пришли к единому мнению.

Стиви

В день возвращения сборной я проснулась ни свет ни заря. С тех пор как общение с Бишопом сошло на нет, я практически потеряла сон. А после присланного несколько дней назад смс «Нам надо поговорить» на душе стало еще хуже: по моему опыту, такое сообщение никогда не предваряет приятного разговора.

С полчаса я слонялась по квартире, прежде чем мною окончательно овладело беспокойство, и я решила заняться чем-то активным, чтобы пережечь тревогу. Я знала, что хоккеисты разъедутся по домам в середине дня, но до этого оставалось еще несколько часов, а я не выдержу многочасового слоняния по пентхаусу в ожидании Бишопа.

Я хотела ему написать, но отвечать на смс после трехдневного молчания было бы странно. К тому же я тогда буду каждые пять секунд проверять, не пришел ли ответ, либо слать смс, пока Бишоп не ответит, и это выставит меня в жалком свете (это верно отразит мое нынешнее состояние, но я все же отказалась от этой стратегии).

Я понимала, что облажалась. Задело ли меня гуляющее по Сети вирусное видео нашего поцелуя? Да, задело. Но это же не вина Бишопа, а я на целую неделю ушла в глухую оборону, вместо того чтобы что-то решать. Потому что мне страшно. В некомфортных ситуациях у меня автоматически включается желание убежать. Пора мне повзрослеть. Запоздалые сожаления – та еще дрянь.

К счастью, Патти с Джулс пригласили меня сегодня на бранч, чтобы отвлечь от нервотрепки перед возвращением Бишопа. Отправляться в кафе еще рановато, поэтому я поехала на автобусе в клинику, переоделась в купальник и спустилась в бассейн, мечтая хоть немного унять волнение. Но дело в том, что в последние дни любая физическая активность напоминала мне о Бишопе.

Я плыла кролем на спине, мерно взмахивая руками, а в конце бассейна развернулась под водой и поплыла на животе. Через несколько взмахов я приподнялась глотнуть воздуха и вскрикнула от неожиданности, увидев на краю бассейна волосатые ступни.

– Господи Иисусе, Джоуи, что ты здесь делаешь? Что за дебильная привычка подходить незаметно?

Джоуи, пропустив оскорбление мимо ушей, как-то загадочно на меня поглядел.

– Как поживаешь, Стиви?

– Поживала прекрасно, пока ты не напугал меня до полусмерти своими хоббичьими лапами!

Ступни Джоуи всегда вызывали у меня отвращение. Подплыв к лесенке, я поднялась из бассейна. Полотенце я оставила в раздевалке, поэтому прикрыться мне было нечем, разве что скрещенными руками, которыми много не закроешь. К счастью, на мне цельный купальник, усиленный на груди. Чисто функциональный, совсем не такой, как я надевала на наши с Бишопом сеансы физиотерапии в ванне…

Господи, когда же я перестану о нем думать?

– Правда? То есть ты совсем не расстроена?

– Чем это вдруг? – я потрясла головой, вытряхивая воду из уха.

– Как, неужели ты еще не видела? – с притворным удивлением переспросил Джоуи.