Шум, раздавшийся совсем рядом, заставил меня обернуться и выхватить кинжал.

– Черт! – прошептала я и вспомнила разбойников, которые отчетливо врезались в мою память еще в первый день моего пребывания здесь. Я постаралась бесшумно пригнуться и осмотрела окрестности. В темноте мне все казалось либо кустом, либо камнем.

Потом я различила черный силуэт, который определенно не был ни кустом, ни камнем, и пригнулась еще ниже. Я сдержалась от еще одного ругательства, хотя у меня крутилось их много на языке. Украдкой огляделась, будучи уверена, что здесь есть кто-то еще, потому что оседланная лошадь вряд ли будет бродить одна-одинешенька. Хотя все выглядело именно так, она бесцельно щипала траву то тут, то там.

Еще некоторое время я наблюдала за ней, чтобы случайно не попасть в руки всаднику, куда бы тот ни делся. Но время поджимало, а лошадь была спасением для меня и моей больной ноги, хоть я и не знала, как вообще сесть на нее.

Я выпрямилась и, тихонько приговаривая что-то ласковое, подошла к лошади. Когда она с любопытством повернула голову в мою сторону, я осторожно протянула к ней руку. Она безбоязненно подошла ближе, а я продолжала непрерывно говорить, как будто этим могла завоевать ее доверие, в то время как моя рука скользила по ее шее к поводьям.

Испугавшись, я отпрянула, почувствовав на пальцах что-то липкое. Несмотря на темноту, я сразу поняла, что это такое – кровь. Мои руки были залиты кровью, и я отступила на шаг, подавляя надвигающуюся панику.

Проклятье! Мне нельзя было сейчас терять самообладание. Эта лошадь была моим спасением. Поэтому я брезгливо вытерла пальцы, прежде чем решительно взяться за луку седла. Под моими пальцами оказалась вышивка, которую можно было ясно различить даже в слабом свете – чертополох. Один за другим цветы располагались вокруг поверхности седла до седельных сумок.

– Нет, – в ужасе пробормотала я, недоверчиво мотая головой и отрицая правду. – Нет, пожалуйста, нет, – громко взмолилась я и коснулась большого пятна крови.

Этого не должно было случиться! Снова увидев чертополох, я вспомнила, как Кайл улыбался, сидя в этом седле. Я должна была быть уверена. Суматошно я начала рыться в седельной сумке в поисках доказательств. Неужели это была лошадь Кайла? И на моих руках была его кровь?

Наверняка существовало другое объяснение. Но в глубине души я знала, что судьба Кайла уже свершилась. Только потому, что у меня не хватило мужества предупредить его.

Я отчаянно рылась в сумке и сквозь слезы с трудом могла разглядеть то, что обнаружила там: длинный кожаный ремешок, леску с крючком, сверток в мягкой коже и записку. Ничего нельзя было приписать именно Кайлу, поэтому я развернула записку. Бумага выскользнула из моих онемевших пальцев, и я, потрясенная до глубины своей души, смотрела, как она падает на землю.

Эта лошадь была не просто какой-нибудь лошадью. Она пришла из Буррака, потому что там я оставила письмо для Пейтона. Но я знала, что это не лошадь Пейтона. Следовательно, это на самом деле лошадь Кайла. Но как письмо попало в седельную сумку Кайла? И что вообще привело его сюда?

Слова Пейтона болезненно всплыли в моей памяти. Слова объяснения и извинения за то, что он сделал в эту ночь, а точнее, сделает:

«Конечно, все было бы по-другому, если бы не умер Кайл. Самый младший среди всех. На самом деле, он не должен был быть там, но тайком отправился за остальными».

Письмо кружилось, поднимаясь все выше и выше, пока ночь не поглотила его. Как будто ветер хотел поднять мои слова к небу, чтобы любой мог признать мою вину. Кайл отправился за ними из-за меня? Из-за того, что я написала?

– Нет, о боже! Пожалуйста… нет!

Я всхлипнула. Хотя я и думала, что у меня нет выбора, теперь чувство вины терзало меня. Как нож, вонзенный мне в сердце, слова Пейтона эхом отозвались в моей голове:

«Каталь заметил его и тотчас отправил кого-то, чтобы проводить Кайла обратно до дома. Но было слишком поздно. Кайла уже атаковали – вонзили кинжал в спину, и он мгновенно скончался.

Эта трусливая и подлая атака изменила все. Никто больше не был равнодушным. Кайл был одним из них, и каждый хотел отомстить за его смерть. Замок противника штурмовали всего несколько минут, это было посреди ночи, и многие обитатели замка спали».

И только я знала, что не Кэмероны атаковали Кайла. Натайра Стюарт задумала это нападение ради своей собственной выгоды!

«Если бы я не убила Кайла ради тебя, Маклины бы струсили. Они бы никогда не участвовали в этой бойне, если бы у них не было личной причины для этого», – признала она свою вину в мотеле, незадолго до того, как умерла сама.

Когда она рассказывала эту историю, боль и ярость от этого предательства потрясла меня до самой глубины души, но теперь, когда я испытала это все на себе и к тому же несла ответственность за это, я без сил опустилась на землю и безудержно заплакала. Темные тучи заслонили собой луну и погрузили мир во мрак. Яркая молния сверкнула на небе и исчезла в ночи.

– Трусливые убийцы! Они заплатят за это! – наперебой ревели мужчины.

– Мы отправим их в ад!

– Сожжем замок дотла!

Полные ненависти голоса взывали о возмездии, и единственная женщина посреди них выхватила меч из ножен и заставила своего черного жеребца встать на задние ноги.

– Положим конец этой вражде! Никто никогда больше не посмеет поднять руку на одного из нас! Смерть Кэмеронам! – пронзительно закричала она.

Натайра ударила животное пятками в бока и помчалась к замку врага. Ее черные волосы развевались как зловещее знамя, и манили мужчин за ней.

Пейтон посмотрел на старшего брата, на человека, которому он поклялся в верности, человека, чьим приказам он должен подчиняться.

Блэр был поражен сообщением Натайры о смерти Кайла. Свои последние слова мальчику он выпалил в гневе, и Пейтон знал, что он глубоко сожалеет об этом.

Ненависть горела в глазах Блэра, когда он вытащил меч и приказал:

– Отомстим за нашего брата!

Никто не отставал, никто не колебался, все хотели отплатить убийством за убийство.

Пейтон тоже хотел заглушить боль кровью. Хотел собственными руками убить того, кто сделал это с Кайлом. Поэтому он помчался за остальными, выхватив свой меч из ножен.

У них не заняло много времени взять штурмом плохо охраняемый бруствер и открыть ворота. Теперь они безжалостно прорывались в самое сердце замка, и застигнутые врасплох Кэмероны пали жертвами их раскаленной ненависти. Мужчины, женщины и дети нашли свою смерть от разъяренных клинков нападавших.

Боль Пейтона руководила его действиями, заставляя его снова и снова поднимать оружие на постепенно прибывающих воинов.