Петр не оставил без внимания и самый семейный быт народа. Так, он вооружился против затворничества женщин и старался о развитии общественной жизни. С этой целью в столице заведены ассамблеи, которые состояли в том, что вельможи и другие зажиточные люди должны были зимой в назначенные дни принимать у себя гостей обоего пола, званых и незваных[123]. Чтобы жених и невеста имели время познакомиться друг с другом, Петр определил между обручением и свадьбою шестинедельный срок, в продолжение которого брак мог расстроиться.

Относительно духовной иерархии важною мерою Петра была отмена патриаршества, которое иногда приходило в столкновение с царскою властью. Когда умер патриарх Адриан (1700), приверженец старины и противник нововведений, царь не назначил ему преемника, а дела, подлежащие ведомству патриарха, поручил рязанскому митрополиту Стефану Яворскому, назвав его «блюстителем патриаршего престола». Потом для управления церковными делами учреждена была коллегия из высших духовных лиц под именем Святейшего синода (1721). Первым президентом синода был тот же Стефан Яворский, один из лучших проповедников и духовных писателей своего времени[124]. Псковский архиепископ Феофан Прокопович по поручению Петра написал духовный устав или «регламент» для синода. Этим уставом предписывалось каждому епископу иметь при себе школу для приготовления священников, а безграмотных сыновей церковнослужителей велено брать в солдаты; поступление в монашество и прежняя свобода монахов в образе жизни значительно стеснены. Надзор за управлением монастырских крестьян и доходов Петр поручил особому Монастырскому приказу, состоявшему из светских лиц. Ограничив число монахов, он велел определять в монастыри на житье старых отставных солдат и часть монастырских доходов обращать на богадельни. Большая часть семейных дел, подлежавших прежде церковному суду, законами Петра отнесена к суду светскому. Вообще Петр обращал деятельное внимание на церковные дела. Он подтвердил указ Алексея Михайловича, чтобы все православные посещали богослужение в дни праздничные; за неисполнение этого указа назначался штраф. Иностранцам предоставлена почти полная свобода в отправлении богослужения; строгие же меры против раскольников продолжались.

Гонения, открытые на раскольников при Алексее Михайловиче, не только не ослабляли раскола, а, напротив, возбуждали в нем энергию и фанатизм. Гонимые уходили в северные леса, в донские и волжские степи или спасались за шведскую и польскую границы и составляли там свои общины. Со времени петровских реформ раскол начал размножаться еще более и получил не один церковный, а отчасти и политический характер. Многие нововведения Петра и усердное подражание иноземным обычаям были непонятны простым людям, казались им нарушением народности и православия (табак, бритье бороды, отмена патриаршества, ревизия и т. п.); а крутые меры, которыми сопровождалась реформа, тяжкие налоги и принудительные работы еще более возбуждали дух недовольства. Люди более смелые и упорные уходили в леса или за границу и приставали к расколу.

В конце XVII века в среде самого раскола произошло раздвоение. Раскольничьи попы, поставленные до Московского собора 1666 года, с течением времени все умерли; места их заступили новые, переходившие из православия. Но так как они были поставлены епископами-никонианцами (т. е. принявшими исправленные книги), то многие старообрядцы не признавали их за истинных священников, другие, напротив, признавали. Первая часть раскольников стала называться беспоповщиной, а вторая — поповщиной; каждая из них подразделялась еще на несколько сект или согласий.

Поповщина распространилась в лесах костромских и нижегородских (керженских) на Дону и Кубани, в Черниговской области, в Сибири и на Ветке (Могилевской губернии, тогда за польской границей). Беспоповщина утвердилась особенно в древних новгородских областях, именно в лесах олонецких и северного Поморья. Сюда укрылись многие расколоучители после взятия Соловецкого монастыря; здесь образовались знаменитые в истории раскола Выгорецкие скиты.

Деятельный, энергичный характер поморцев, привыкших к борьбе с суровою природою своего края, способствовал здесь сильному развитию раскола. Глухие, непроходимые леса, бурные озера, дикие скалы, овраги и болота представляли убежища, малодоступные правительственному надзору. Сюда спасались приверженцы старины и беглые крепостные люди. Они выжигали лесные дебри, расчищали почву, сеяли хлеб, строили скиты и вообще вели труженическую жизнь. При первом появлении военной команды, посылаемой разорять скиты и ловить скитников, они готовы были оставить убежище и перейти в другое место; а иногда, увлекаемые религиозным фанатизмом, они запирались в своих монастырях и сожигались. Те скитники, или «старцы», которые отличались даром слова, набожностью и начитанностью Священного Писания, становились наставниками и приобретали большое влияние на раскольничьи общины. Из них особенно замечательны Даниил Викулов, братья Андрей и Семен Денисовы (потомки князей Мышецких). Они основали и устроили на реке Выге общежительные скиты, или Выговскую пустынь (1695), которая впоследствии сделалась центром беспоповщины. Братья Денисовы оставили несколько сочинений, весьма уважаемых раскольниками. Особенно распространены между старообрядцами два сочинения Семена Денисова: «История об отцах и страдальцах соловецких» и «Ведоград духовный или виноград российский»; в первом рассказывается о возмутившихся соловецких раскольниках, а во втором описаны деяния первых расколоучителей, каковы епископ коломенский Павел, протопоп Аввакум и др.