Сердце начинает биться чаще. Вот почему я в свое время заинтересовалась риелторским бизнесом! Подхожу к столику, где сидит пара, и представляюсь, предварительно выудив из сумочки визитку.

– Здравствуйте, вы, наверное, ищете недвижимость?

– Да, – отвечает женщина. – Мы недавно переехали сюда из Иллинойса.

Мужчина указывает на нее:

– Перед вами новая заведующая хирургическим отделением больницы Ленокс-Хилла!

– Поздравляю. Подыскиваете квартиру?

– Да. Цены, надо сказать, кусаются… – говорит мужчина с улыбкой. – А вы, случайно, не риелтор?

– Риелтор, – смеюсь я и кладу на стол визитку. – Но я вам советую обратиться к Эмили Ланге. Ее агентство лучшее в своем секторе. Она вам обязательно поможет.

Этот мой жест широким не назовешь: я не возмещаю Эмили и малой доли того ущерба, который ей причинила. Даже если пара из Иллинойса действительно купит у нее квартиру, комиссия будет ничтожной в сравнении с тем, что я получила за «Фейрвью». Но, как сказал мой отец, нужно с чего-то начинать. У меня на душе становится чуточку легче.

В четыре часа я возвращаюсь домой из художественной студии. Первое трехчасовое занятие прошло на одном дыхании, я записалась на следующее. И почему, интересно, мы так часто отказываемся от того, что дарит нам радость? Зачем заполняем свои дни стрессом и чувством неопределенности? Вальсируя по холлу с альбомом и карандашами, я слышу телефонный звонок. Это Том.

– Привет!

– Привет! Я в Штатах!

Он рядом, в четырех часах езды!

– Как вы выступили на семинаре?

– Пожалуй, на «Би с плюсом» или, может быть, на «Эй с минусом».

– Значит, на «Эй с плюсом». Наверняка вы очень строго ставите оценки.

– Я был рад повидаться со старыми друзьями.

А как дела у вас? Как прошел день?

– Только что вернулась из студии, которую вы мне посоветовали, – улыбаюсь я, плечом прижимая телефон к уху. – Еще раз спасибо вам: мне очень понравилось занятие!

Открываю альбом и смотрю на незаконченный набросок – мы с Энни и Кристен. Внизу я крошечными буквами подписала: «Семья – это люди, которые могут тебя отпустить, но только физически». Так говорила моя бабушка.

– Я рад.

– А еще у меня знаете какая новость? Интервью «Нью-Йорк таймс» все-таки состоится. Я думала, они меня кем-нибудь заменят, когда узнают, что я ушла от Локвуда, но нет. В воскресенье приедут.

– Отлично! А поддержка вам не нужна? Я буду еще здесь. Если под этим предлогом можно с вами встретиться, то я бы с радостью! – говорит Том.

Его голос звучит на две трети шутливо, на треть серьезно. В последние недели он не заговаривал о встрече, поэтому я растерялась. Секунды тикают, а я безрезультатно пытаюсь придумать остроумный ответ, который разрядил бы обстановку.

– Эрика, послушайте. Мне кажется, я вас пугаю. Может быть, тяну вас куда-то, куда вы боитесь идти?

Я хочу закричать: «Да, черт возьми, ты пугаешь меня – еще как! Я развелась восемь лет назад и с тех пор не имела дела с мужчинами. Мимолетный флирт с Кертисом закончился катастрофой. Потому что, как бы я ни старалась двигаться дальше и жить настоящим, прошлое все еще держит меня в тисках».

– Видите ли, – продолжает Том, – вы мне нравитесь. Вы первый человек, с которым я смог по-настоящему разговаривать после того, как погибла Гвен. Если я знаю, что вечером услышу ваш голос, весь день для меня становится немножко счастливее.

Меня охватывает непреодолимое желание. Желание встретиться с этим человеком, который помог мне сохранить хотя бы опосредованную связь с Энни и стал моим близким другом. Могу ли я надеяться на то, что он примет меня при всех моих недостатках, хотя их у меня, пожалуй, больше, чем достоинств? Хватит ли у меня смелости раскрыть свое заржавелое сердце, зная, что оно может разбиться? Энни хочет, чтобы я вернулась к жизни… «Отпусти свои страхи», – мысленно повторяю я, а сама сомневаюсь: смогу ли? Наконец я говорю:

– В воскресенье мне помощь не нужна.

– Понимаю, – отвечает Том.

Сжав телефон в потной ладони, я прибавляю:

– Но я бы хотела встретиться с вами в субботу, если вы свободны.

Как только я кладу трубку, мне становится нехорошо. Что я натворила? Завтра я ужинаю с работодателем дочери, а она об этом даже не подозревает! Если Энни узнает, ей станет ясно: я исподтишка за ней следила. Естественно, она обидится.

Подойдя к ноутбуку, я пишу ей на электронную почту – это мое единственное средство связи с дочкой (хотя, конечно, не факт, что она читает мои письма). Копию отправляю «чуду».

Я прикусываю губу. Энни подумает, что у меня есть новости о Кристен, а это не так. Чтобы не поступить нечестно, я прибавляю:

Сидя при свече на маленьком балкончике, выходящем на Рю де Ренн, Энни записывает в розовую книжечку свои любимые цитаты. В основном она помнит их наизусть. Возможно, когда-нибудь Олив, как сейчас Энни, найдет утешение в словах прабабушки Луизы, бабушки Тесс и Эрики Блэр. Занеся ручку над бумагой, Энни смотрит на звезды. Она чувствует себя пустой и плоской, как хлеб без дрожжей. Рядом нет никого из тех, кто мог заставить ее улыбнуться, включая соседа. Как он? Она поеживается, вспоминая его страдальческий взгляд.

Телефон подает сигнал: пришла эсэмэска. Энни надеется, что это от Рори. Но нет, письмо от мамы. Судя по всему, ей так же одиноко, как и самой Энни. Начинает накрапывать дождь, свечка гаснет. Схватив книжечку, Энни торопливо возвращается в комнату. Закрыв двери балкона, она переходит из своей спальни в гостиную. Кажется, что с утра опустевшая квартира стала больше: теперь здесь, как в мавзолее, гуляет эхо.

Плюхнувшись на диван, Энни пытается подсчитать, сколько часов ей придется пробыть одной в этом холодном безмолвном месте, прежде чем Том, Олив и Рори вернутся. Тогда все снова оживет.

Накрыв лоб рукой, Энни думает, что вот так, наверное, чувствовала себя мама, когда они с Кристен уехали в колледж. Может, она потому и увлеклась карьерой, что хотела заполнить болезненную пустоту. Впервые в жизни Энни ее понимает.

Внезапно плотина рушится, и к Энни подступает острое чувство тоски по дому. В мире есть только одно место, где она сейчас хотела бы быть. Вот бы попасть домой к маме!

Еще не сняв халат, совершаю обход комнат. Убираю сухостой из вазы на журнальном столике, зажигаю свечи на каминной полке. На часах половина пятого. Без ложной скромности могу сказать, что квартира выглядит эффектно. Мне повезло: ужин с Томом и интервью «Нью-Йорк таймс» удачно совпали по времени. Цветы и другие украшения, которые я заказала для фотосессии, смогут сначала произвести впечатление на моего друга, а потом – на газетчиков.