– М-м-м… – произносит она, закрыв глаза, когда второй по счету кусочек сырного печенья тает у нее во рту. Проглотив его, она тянется за третьим. – Еще один. Ну два. Хотя кого мы обманываем? Три, и все!

Рори смеется:

– Ты мечта любого повара. Если я выиграю конкурс, пойдешь со мной в «Дюкасс»?

– Заметано! Только, чур, я угощаю.

– Энни, а тебя часто приглашали на свидания? – спрашивает Рори, дотрагиваясь до лба.

Она фыркает и делает вид, будто считает на пальцах. Потом опускает руку и поворачивается к Рори:

– Хочешь, рассажу тебе про мой худший романтический вечер? – О том, что этот романтический вечер был у нее единственным, Энни умалчивает. – Моя подруга Лиа устроила мне свидание вслепую со своим двоюродным братом Эннисом.

– Эннисом?

– Имя – еще полбеды. Слушай дальше. Мы пошли в кино на «Интерстеллар»[19]. Фильм оказался бесконечным, я с утра ничего не ела, а этот Эннис даже попкорн мне не купил. Часа через полтора у меня в животе так урчало, что люди, которые сидели через три ряда, оборачивались. Когда я сказала: «Пойду чего-нибудь перекушу», Эннис протянул мне десятидолларовую бумажку и говорит: «Валяй». Я рассвирепела.

– И наверное, кинула эту бумажку ему в физиономию? – смеется Рори.

– Нет, – отвечает Энни, нахмурившись. – Купила леденцы и экстрабольшую упаковку воздушной кукурузы. А ты? Каким было твое самое кошмарное свидание?

Рори преувеличенно вздыхает:

– С девушками мне везет, как ирландцу.

– Ха! Досадно. Особенно если учесть, что ты немец.

– Вообще-то, у меня мама – ирландка. Из графства Корк.

– А я-то все думаю, откуда у тебя ирландское имя? Теперь понятно.

– Да, я ирландец из Германии, живущий во Франции.

Энни кивает. Рори как будто стал ей еще ближе. Оба они полукровки.

– Моя родная мать из Мексики. Я понимаю, что это за чувство, когда твой дом не совсем твой.

Рори хмурится:

– Не совсем твой? Да нет же, Энни, нам с тобой повезло. У нас не один дом, как у других, а несколько.

У Энни в голове вдруг что-то переворачивается, и минусы складываются в плюсы. Впервые в жизни она понимает: стоит только захотеть, и ее этническая принадлежность поможет ей почувствовать себя не чужой дома, а своей где-то еще.

В полночь Рори выходит вместе с Энни на лестничную площадку.

– Мне нравится смотреть с тобой кино, даже если при этом ты почти не глядишь на экран, – говорит он. – Вообще, я всегда тебе рад, когда бы и зачем бы ты ни пришла.

Энни улыбается, чувствуя тепло его руки:

– Мне тоже нравится проводить с тобой время.

Прежде чем она успевает понять, что происходит, Рори наклоняется, задевает носом ее нос, а потом встречаются их губы. У Энни кружится голова. Ощущая его влажное прикосновение, она теряет равновесие и ударяется спиной о дверь. Он держит ее лицо в ладонях. Черт подери! У Энни это первый поцелуй, и ей ужасно приятно.

Ни с того ни с сего дверь, на которую она опиралась, распахивается внутрь. Не успев перенести центр тяжести, Энни вваливается в холл квартиры своего работодателя и падает на пол.

– Ох, Энни, дорогая, извините!

Она поднимает глаза, почти ничего не соображая. Сверху на нее смотрит красивое лицо Тома.

– Я услышал, как что-то ударилось о дверь… – Он умолкает, поняв, насколько не вовремя появился.

– Это была я. – Энни берется за его теплую руку и встает. – Я ударилась.

Рори молчит: видимо, ждет, когда Том уйдет. Но Том не уходит: наверное, думает, что это будет как-то невежливо, ведь сосед перешагнул порог квартиры, значит он его гость. Что же Энни сказать? Извините, пожалуйста, Том, не подождете ли вы где-нибудь в другом месте, пока мы доцелуемся? В голове путаница. Да, поцелуй Рори доставил ей огромное удовольствие. Но Том, мужчина, о котором она уже почти перестала мечтать, назвал ее «дорогая». Она поворачивается к Рори и, как обычно, по-дружески его обнимает:

– Спасибо за фильм. До завтра.

Несмотря на нелепость всей этой сцены, Энни впархивает в квартиру, как на крыльях.

Каждый год самые успешные брокеры собираются на церемонии вручения наград Манхэттенской ассоциации риелторов. Здесь каждый старается продемонстрировать, что его жизнь удалась. Прямо не банкет, а выставка мехов, бриллиантов, черных лимузинов и часов, которые стоят больше, чем домик моей сестры.

Обычно я находила поводы, чтобы не являться на это мероприятие. Пафосные вечеринки не моя стихия. Один раз я все-таки пришла и чувствовала себя как меннонит на масленичном карнавале. Но сегодня нельзя не пойти. Картер зарезервировал для меня столик.

В зеркале над комодом отражается ваза с поздравительным букетом от Тома. Я надеваю колье с бриллиантами и рубинами, смотрю на себя и снимаю его. Прикладываю к груди нитку жемчуга и убираю в шкатулку. Наступает один из главных вечеров моей жизни, а я не могу принять решение! В итоге выбираю серебряную цепочку, которую девочки подарили мне на День матери.

Смотрю на часы: водитель, наверное, уже ждет. Делаю селфи и отправляю его Кейт: «Посылаю фото, как и обещала. Заметь: волосы я распустила специально для тебя. Еду на бал, как Золушка. Жаль, что ты не со мной».

Меня как будто кто-то хватает за горло. Потираю шею, пока боль не проходит. Потом беру с комода один билет, а второй бросаю в мусорную корзину.

Сунув под мышку клатч «Шанель», купленный специально для церемонии, расправляю плечи и гордо вхожу в зал. Скорее бы найти Картера и других коллег! Огромное помещение заставлено круглыми столиками, на каждом стоят причудливые канделябры и экзотические цветы. В углу играет джазовый оркестр. Все гудит и фонтанирует энергией.

Киваю знакомым брокерам, с которыми не раз встречалась на переговорах. Они стоят группками: пьют, смеются, рассказывают истории. Вот легенды нашего бизнеса: Скип Шмид, Крис Зайбольд, Меган Дойл. Мне хочется подойти к ним, сказать, что теперь я одна из них. Но они только кивают мне, и я прохожу дальше.

Мой столик, тридцать третий, на левой стороне. Он богато украшен цветами, как и все другие. Отличие в специальном стикере – золотой звезде, на которой написано, что Эрика Блэр заняла двадцать четвертое место среди манхэттенских брокеров. Двадцать четвертое! Это благодаря «Фейрвью». Достаю телефон, чтобы сфотографироваться, но тут же убираю его. Мне все еще кажется, что я недостойна такой чести.

До меня никого из сотрудников «Агентства Локвуда» не награждали. Я усаживаюсь и стараюсь в полной мере ощутить торжественность момента. Вот он – мой звездный час! Я добилась того, что обещала Кристен в августе: попала даже не в пятидесятку лучших, а в число двадцати пяти самых сильных!