— Все зависит от того, зачем тебе это надо. Скажем, ты можешь пожелать получить миллион, чтобы потратить его на удовлетворение своих эгоистических потребностей. А возможна и другая ситуация — когда миллион тебе нужен для того, чтобы спасти чью-то жизнь. Но при этом в твоем желании не должно быть все той же самости, желания почувствовать себя благодетелем. Если ты выполняешь эти условия, к твоим действиям подключается внешний Дух. Именно поэтому настоящий маг — человек, сверяющий свои действия с волей Небес. Поэтому в чем-то ты права — все неприятности нашей группы начались тогда, когда мы слишком увлеклись конкретными вещами, гонкой за умениями. Исчез настрой, который у нас когда-то был. Катя не даст соврать, как здорово тогда было, верно?

— Да, — подтвердила Катя. — Тогда что-то было. Что-то необъяснимое, волшебное. То, что потом ушло.

— Об этом я и говорю. Если когда-то нас несла птица магии, то сейчас она в лучшем случае кружит над нами. И это уже хорошо — еще совсем недавно ее не было вообще.

— Так как все-таки с приметами? — вновь спросила Ольга. — Не стоит этим заниматься?

— Заниматься можно чем угодно. Вопрос в том, зачем тебе это? Если ты просто исследуешь мир, если его познание доставляет тебе удовольствие, это одно. В твоих действиях нет самости, нет корысти. Ты создаешь систему примет не для того, чтобы реально что-то с этого иметь, а для приближения к Духу. Это твой путь: путь поиска, путь дерзания. Ты каждый день открываешь в этом мире что-то удивительное и благодаришь Дух за то, что он позволил тебе это познать. В итоге не подменяешь волю Духа своей, а живешь в созвучии с ним. По крайней мере, именно так это должно быть.

— А как работает компенсаторный механизм, о котором ты упоминала? — спросил Аркадий. — Там, где ты говорила про устриц?

— Эту технику придумал Сергей. А началось для него все с того, что он прочитал в журнале о верованиях какого-то народа — кажется, полинезийцев, и их понятии табу. Причем табу встречается у многих народов, обычно это запрет на что-то. В случае, если табу серьезное, то нарушение его может привести к смерти. При этом провинившегося совсем не обязательно убивают — он умирает сам. Сергей и задумался о том, почему это происходит. Любой психолог скажет, что это банальное самовнушение. Но так ли это? Сергей предположил, что здесь действует механизм компенсации, балансировки, известный нам из других техник. Получается так: чтобы добиться удачи в одном, мы должны сознательно от чего-то отказаться. Этим мы как бы высвобождаем системные ресурсы, необходимые нам для получения задуманного. Сергей советовал отказываться от того, что не нужно. Например, от устриц, которых я точно никогда не буду есть, от лягушачьих лапок. От плавания на подводных лодках, от полетов на ракетах и от многого другого. То есть, мы сами сознательно накладываем на себя ограничения: этого нельзя, того нельзя. Зато по другим пунктам у нас появляется больше возможностей. К слову, многие приметы работают именно по этому принципу: не вставать с левой ноги, не бриться перед важным делом и так далее. Налицо какой-то запрет, табу и связь этого обстоятельства с удачным исходом дела.

— Надо посоветовать нашей футбольной сборной вставать только с правой ноги и не бриться, — вставил Аркадий. — Тогда теоретически они будут выигрывать все матчи.

— Теоретически, — согласилась Настя. — Хотя на практике все сложнее. Все эти уловки могут склонить чашу весов на нашу сторону, но они не являются решающим фактором.

— А что является решающим? — поинтересовался Аркадий.

— Спроси у Духа… — улыбнулась Настя.

* * *

То, что мне предстояло лететь в Красноярск в компании Виктора, вызывало у меня бурю негативных эмоций. Этот негодяй убил Сергея — самого удивительного человека, которого я когда-либо встречал. И вот теперь мне предстояло работать с ним, проводить время в его обществе. Это было невыносимо.

Виктор явно придерживался обо мне похожего мнения.

— Я все равно убью тебя, — заявил он, как только мы вышли из кабинета Харама. — Как только разберемся с этим делом. И девок твоих убью, и Олега…

Остановившись, я с разворота ударил его в челюсть. Удар получился очень хорошим, Виктор рухнул на пол. Попытался подняться, но ноги его не держали.

Я присел на корточки рядом с ним, взял его за подбородок и посмотрел в глаза.

— Если ты еще раз скажешь что-то подобное, я сверну тебе шею. И мне плевать, что потом сделает Харам. Ты понял меня?

— Удавлю… — прохрипел Виктор и мотнул головой, потом вновь попытался подняться. — Ну падла…

Я вновь ударил его, на этот раз попал в скулу. Виктор снова растянулся на полу.

— Я вижу, вы уже начали обсуждать детали предстоящей поездки? — раздался позади насмешливый голос Харама.

— Ему лучше держать язык за зубами, — сказал я, выпрямляясь.

Виктор, хрипя, поднялся на четвереньки. Потом встал, цепляясь за стену. В его взгляде сквозила ненависть.

— Удавлю гада… — прошипел он. — Я не буду этого терпеть… Он труп…

— Андрей весьма сдержанный человек. Если он ударил тебя, значит, ты дал для этого повод. Для тебя это урок. Но на будущее советую вам обоим держать себя в руках. Иначе до Красноярска вы не доберетесь. Удачи вам, господа! — подмигнув, Харам вновь скрылся в кабинете.

— Я с тобой еще разберусь! — пообещал Виктор, его лицо было белым от плохо сдерживаемой ярости. Одарив меня ненавидящим взглядом, он повернулся и пошел прочь.

В Красноярск мы прилетели поздно вечером, не обменявшись за всю дорогу и парой слов. Сняли на неделю номер в гостинице, легли спать. Признаюсь, мне было нелегко засыпать, зная, что рядом находится человек, столь страстно желающий моей смерти. Хотя угрозы Харама и удерживали его от решительных действий, я не строил на этот счет никаких иллюзий. Мало ли что придет этому типу в голову? Засну, а он пырнет меня своим выкидным ножом — видел я его, хорошее оружие. Просто не представляю, как Виктора с ним в самолет пропустили — наверняка не обошлось без магии. Или ударит по голове графином, или сделает еще что-нибудь в том же духе. Разве можно уснуть в такой обстановке?

Виктор, похоже, тоже думал о чем-то подобном — я слышал, как он ворочается в постели. Ситуация была просто абсурдной, при этом я ощущал, насколько она должна нравиться Хараму. Происходящее явно было в его стиле — свести двух врагов, запретив им при этом убивать друг друга. Вот Виктор снова шевельнулся, я невольно усмехнулся:

— Спи, не трону я тебя…

— Было бы кого бояться, — донеслось с соседней койки. — Сам-то чего не спишь?

— Да по той же причине, — признался я. — Засну, а ты меня графином по голове…

— О графине я не думал. Спасибо за совет.

— Пожалуйста…

Стало тихо. Какое-то время я прислушивался к дыханию Виктора, потом уснул.

Проснулся от шума электробритвы. Мой компаньон брился, стоя у зеркала. Взглянув на меня, мрачно усмехнулся: