— Ну, нет же, тут не бант, а прогулка, ты опять перепутал! — в отчаянии воскликнула я и мыском туфли нажала паузу на ноутбуке, из которого лились свиридовские переливы. — Разве так сложно запомнить: прогулка, пинцет, принц, бобина! Прогулка, пинцет, принц, бобина! И никакого банта пока.

Если мне в голову приходит хорошая идея, то Гийом всегда помогает ее усовершенствовать. Далекий от хореографической лексики, он предложил назвать каждое движение каким-нибудь описательным словом, чтобы не запутаться в сложном рисунке танца. «Конверт» — когда партнерша заворачивается в руку партнера, «ворота» — когда партнеры образуют из рук арку, и так далее. Дело пошло гораздо быстрее.

Однако на последней репетиции в Париже пришлось признать, что наш вальс еще невероятно далек от эталона, который танцует воображаемая пара, стоит мне закрыть глаза под музыку. Репетиции продолжились уже в Москве и преимущественно в ночное время: весь световой день уходил на последние приготовления к свадьбе, а вечер — на работу в редакции. Родители Гийома одиноко гуляли по Красной площади, потому что никто из друзей жениха так и не смог приехать в далекую и зловещую Россию…

Рассадка гостей в связи с этим превратилась в задачу дипломатическую. Я корпела над списками приглашенных три дня и три ночи, тасуя пары и одиночек, институтских и школьных друзей, знакомых моего бывшего и преданных друзей моего настоящего, общительных и замкнутых. Главной же целью было собрать за столом родителей жениха всех франкоговорящих гостей, чтобы, во-первых, создать Жану и Беатрис комфортное коммуникативное пространство, во-вторых, распределить переводческие функции. Я знаю своих друзей и родственников — они будут много говорить и часто предлагать выпить. Один переводчик быстро устанет, у второго начнет заплетаться язык, третий будет кокетничать с четвертым, пятый от волнения забудет сослагательное наклонение, шестой будет занят разделыванием раков… Предвидя все возможные осложнения, я собрала вокруг будущих свекра и свекрови десяток человек со знанием французского. Кто-нибудь да подхватит. Списки, отпечатанные на листах с виньетками, были отправлены в ресторан.

* * *

День Икс подкрался незаметно, в беготне у нас даже не было времени по-настоящему испугаться. Просто однажды утром мужчины надели костюмы и ушли к свидетелю жениха (которым в отсутствие французских друзей детства был назначен муж свидетельницы невесты), а женщины разложили по всем горизонтальным поверхностям косметички, чокнулись рюмочками с валерьянкой и принялись наводить красоту. И поскольку из головы у меня торчали спицы, а глаза и губы сильно оттягивало к ушам (к принцессиному платью полагалась высокая прическа с громадным количеством завитков), я отдала мобильный телефон свидетельнице Инне:

— Только если что-то ОЧЕНЬ срочное.

Инна кивнула и вернулась к перевязыванию березового веника. Ее стараниями жениху были уготованы все муки традиционного русского выкупа. Подруга Настя разбавляла воду уксусом, подруга Алена начиняла хлопчатобумажные колготки антоновскими яблоками, друг Саша методично втыкал спички в банан и приговаривал: «Бедный парень! Надеюсь, он запасся наличностью».

Инна подошла к созданию сценария выкупа с изощренностью, которой нельзя было ожидать от молодой матери. Когда Гийом робко поинтересовался, что такое «викюп», я сказала, что это милые конкурсы, например, когда подружки невесты прячут под платьями вырезанные из бумаги сердечки, а жених должен все их собрать за условленное время без помощи рук. Жених остался в восторге от русских традиций, тем более что все мои подружки как на подбор красавицы. Он с апломбом заявил, что с таким «викюпом» любой уважающий себя француз справится на ура.

Единственным по-настоящему сложным испытанием для жениха, предвидела я, будет слушать, как Инна, никогда не отличавшаяся любовью к иностранным языкам, станет зачитывать французский текст, написанный русскими буквами. Думаю, он готов будет снять с себя последнюю рубаху, лишь бы его не пытали так сурово.

* * *

Мой будущий муж был уверен, что русские женщины любят деньги. И я запретила подругам его переубеждать. На выкупе я велела драть с него три шкуры, и желательно в евро. Но Никита, став свидетелем, тотчас забыл, что он муж свидетельницы, и бросился с честью отстаивать интересы жениха. Полные сил от распитой в десять утра бутылки коньяка, они выкупили меня за сорок минут и практически за бесценок, подкрепив стереотипы о французской жадности. Я только слышала, как Инна мстительно повторяет им вдогонку слово «фенетр»[31], которое, по моим уверениям, ей особенно «удавалось». Карета на гремящих рессорах отвезла нас в загс. Зная, что браки с иностранцами в Москве регистрирует один-единственный Дворец бракосочетаний № 4, я надеялась, что его работники ведут церемонию на двух языках или хотя бы имеют штатного переводчика. Не тут-то было. Вместо того чтобы сосредоточено думать, готова ли я ответить «Да!», я шепотом, чтобы не нарушить торжественности момента, переводила Гийому речь регистратора, держа в руках вместо букета Кьяру в тридцати пяти воздушных юбках. Хотя дочка нигде не видела чемоданов, появление которых обычно предшествует кардинальным переменам в ее маленькой жизни, суматоха здорово напугала ее, и она не слезала с моих рук.

— Дорогой Гийом Жанович Мийе, согласны ли вы взять присутствующую здесь меня в законные жены, делить со мной богатство и… богатство и бла-бла-бла, ты и сам знаешь… Гийом? Согласны ли вы и так далее?.. Гийом! — Я толкнула его локтем. — Эй, не спать, нужно ответить: «Да!»

Последнюю фразу я сказала громче, чем следовало, и сзади послышались приглушенные смешки. Его родители наверняка подумали, что это очень показательная сцена.

— Ой, да! — спохватился жених. — Да! Свое «да» я и вовсе произнесла между делом.

— Объявляю вас мужем и женой, можете поцеловаться.

«Урра, это все!» — с облегчением выдохнула я, расправившись с миссией переводчика. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, с чего это вдруг Гийом тянется ко мне губами.

* * *

В машине, ползущей по московским пробкам к ресторану, передохнуть не удалось. Ошибкой было забирать у Инны телефон. Одни друзья не могли найти нужную улицу, другие извинялись за опоздание, третьи звонили с поздравлениями. Эпиляторша позвонила, чтобы перенести сеанс на вторник. Дальняя знакомая позвонила узнать телефон еще более дальней знакомой и, не забывая о хороших манерах, спросила: «Ну как ты? Расскажи в двух словах». А больше мне было и не надо: замуж выхожу. Ага, вот прямо сейчас нахожусь в процессе. А так все о’кей, работаю, здорова. Притихший Гийом смотрел в окно. Ничего-ничего, сейчас я наконец сяду, расправлю кринолин, сброшу под столом начинающие натирать туфли и посмотрю на него так нежно… так нежно, что… — Ваш стол — по центру, с вами еще четыре человека — свидетели, — инструктировал папа, притормаживая у ресторана.

— Как четыре человека? — воскликнула я. — Было же по восемь человек?