Я отпихнула желающих меня спасти, заползая на кровать и глядя на дракона с недоумением.

По велению пятки, слуги расступились, а мне удалось поддеть шип и извлечь его.

- Это что за расточительность? - поинтересовалась я, глядя на Кармаэля. На меня смотрели честные глаза Артема, привыкшего тратить зарплату по принципу: “три дня - богатей, двадцать семь  -хоть убей!”.

- Мне ничего не жаль для тебя, моя Эстер, - пылко произнес дракон, пока я краем глаза следила за эвакуацией слуг. - Мужчина, который отказывает любимой женщине - не заслуживает любви!

Тяжко вздохнув, я посмотрела на него фирменным взглядом: “Пропадешь ты без меня!”, чувствуя, как сердце вспомнило знакомое чувство: “Бе-е-едненький, ма-а-а-аленький, несча-а-а-астенький”.

- Я вижу, что кто-то посмел ослушаться моего приказа, - произнес дракон, вспоминая о чем-то смертельно-важном.

- Ты куда? - напряглась я, видя, как сверкнули его глаза, когда Кармаэль перевел взгляд на двери. - Стоять!

Мне казалось, что слово “стоять!” прочно поселится в моем лексиконе, глядя на эту горячую голову в купе с горячей рукой.

- Оставайся в комнате! - произнес дракон, нахмурившись. - Забыли, значит, как я сжег половину города. Нужно напомнить? Это мы быстро напомним!

- Стоять! - я бросилась к нему, вцепилась алую одежду изо всех сил. - Прекрати! Успокойся. Это случайно получилось. Никто не виноват! Посмотри мне в глаза!

- У тебя самые прекрасные глаза на свете, - с тенью улыбки бросил Кармаэль, откинув волосы за спину и направляясь к двери. Я тянула его назад с упорством, достойным золотой медали по лыжному спорту. Что делать? Он же сейчас половину людей поубивает! В том числе детей, женщин и стариков!

Я резко дернула его за одежду, а потом … поцеловала. Мои губы прикоснулись к его губам, а внутри что-то морщилось, кривилось, удивлялось, ужасалось и шептало: “Что ты делаешь? Зачем?”.

Тяжелая рука легла мне на талию, а жаркое дыхание опалило меня сладким, немного грубым и глубоким поцелуем. Обжигающая страсть, чувство, словно меня сейчас съедят и растерзают, заставила сделать робкий шаг назад, отрываясь от чужих губ.

- Не делай этого, - произнесла я, как можно ласковей.  - Пожалуйста. Все хорошо, никто не умер… Пообещай мне, что не станешь этого делать?

Мои волосы струились сквозь огромную грубоватую руку, а вишневые кошачьи глаза любовались каждой прядью.

- Обещаю, - произнес дракон, вздохнув с сожалением. - Если ты просишь...

Ежики, на которых я каталась до этого момента объявили остановку, и я с наслаждением слезла, выдыхая и успокаиваясь.

- Точно -точно? - шепотом спросила я, украдкой улыбаясь сладкой ямочке на щеке. Чувство чего-то страшного и запретного нарастало в тот момент, когда грубая рука с нежностью гладила мою спину.

Я смотрела на свои дрожащие руки. Они дрожали так же сильно, как и сердце. Просто дрожь сердца была не видна. Невозможно любить двоих…

Зеркало отражало мой взгляд, в котором читалось: “Срочно нужен психолог с большой семейной практикой”.

Один без меня пропадет. Без второго пропаду я.

- Ты уже определись! - воскликнула я своему сердцу, которое бегало от одного прилавка к другому, как девушка выбирающая туфли. Эти такие милые и удобные. А эти шикарные и эффектные. Какие выбрать?

- Ваше… величество, - послышался женский голос, а на пороге, сложив руки мышкой стояла бледная служанка неопределенного возраста. В ее взгляде читалось что-то вроде: “Слишком много драконов!”, и я сочувственно ей кивнула. - Вам принесли новое платье. Изволите надеть? Эм...

Она неуклюже запнулась, а за ее плечом замаячила вторая служанка. Молодая, вертлявая  с чем-то большим и похожим на торт в руках.

- Да нет, - мрачно ответила я, внутренне негодуя при мысли, что мое философское уединение прерывают какие-то дела.

- Простите, вам сегодня нужно его надеть. Как только вы в него облачитесь, вас велено проводить в главный зал, - все так же мрачно произнесла первая служанка, глядя на меня не то с участием, не то с сочувствием.

“Сюрприз!”, - сжался “муравейник”. “Еще один сюрприз!”, - обалдело сердце, глядя на меня с надеждой, мол, может уже не надо сюрпризов - то. “Еще парочка таких сюрпризов и нас можно будет выносить вперед ногами!”, - заныло сердце, предчувствуя полные панталоны впечатлений!

Эх, не бывает невыносимых людей. Бывают узкие двери и слабые родственники.

Меня купали, расчесывали, сушили. Все это было монотонно, неприятно и вызывало легкую степень раздражения. Настолько легкую, что надгробные памятники были выполнены в нежных пастельных тонах.

“Как ты могло?”, - обвиняла я глупое сердце, которое металось меж двух огней. “Как ты могла перенести старые чувства на нового человека?”. - укоряла я его, а оно виновато стучало, гулко отмеряя время нудных приготовлений. В тишине слышалось лишь сопение служанок и шелест роскошного и очень фривольного платья, которое одергивалось и поправлялось с усердием и тщательностью. Я уже мысленно назвала молодую Утюжком, видя, как она постоянно что-то разглаживает. Второй подошло бы имя Одергиватель. Не самое благозвучное женское имя, но меня трясло и сотрясало каждую минуту.

- Платье должно сесть, - голосом главного прокурора пояснила старшая, скривив хоботок губ и делая несколько шагов назад.

- По какой статье? - усмехнулась я, глядя на возню вокруг каждой складки. -«Несоответствие занимаемой фигуре"!

Служанки переглянулись и пожали плечами, ковыряясь с иголочками. Посовещавшись на тему: “А может, ленты?”, они оставили меня, стоящую босыми ногами на пуфике. Словно куклу, которой поиграли и забыли.

Я стояла, глядя на пышную юбку, на драгоценности, которые украшали вульгарное декольте, на розы, которыми щедро сдобрили мою прическу и слушала. Где-то вдалеке послышались голоса.

- Да тише, а не то услышит! Тоже мне! Понабрали тут всяких деревенщин! - возмутился один женские голос. - Да, она всегда была такой странной. Мне еще моя бабка про нее рассказывала! Ее ж магией воскресили!

- Бабку? - удивился второй, более писклявый голосок.

- Да нет же, кайзерину, - послышался ответ. - Как бабка говорила, что тогда драконы ее поделить не могли, что сейчас не могут. То с одним, то с другим! Бабка говорила, что про ее шашни с братом кайзера все знали. Знали, но молчали.

- Вот бы здорово было бы, если бы она с одним осталась! Я бы тогда быстро в кормилицы записалась! Сама-то уже немного того, - послышался писклявый голос.

- Да не будет у нее детей! Никогда не будет! Я же тебе говорю, бабка моя была ее служанкой! - слышался голос Отдергивателя, а шаги замедлились. - Так вот, когда кайзерина Эстер родилась, кайзер убил свою жену. Эту чудом спасли. Но кайзер не дал бы ей править. Никогда! Еще бы! Весь дворец судачил, что не от него она! И так считали, и магией проверяли! Триумвират проверил все! Не его она дочь была! Ну маг так сказал! Но поди ж ты! Магам верить нельзя! Они потом такое набедокурили!