Вокруг беседки, увитой плющом, росли четыре плодовых дерева. Одно было похоже на вишню, – она была в полном цвету. Над розовато-белыми цветами кружились пчёлы. Другое дерево всё было усыпано яблоками, да такими румяными, что Лике сразу захотелось их попробовать. Третье дерево было покрыто жёлтыми листьями, на одной из веток висел какой-то диковинный, сморщенный, полузасохший плод. Четвёртое было и вовсе без листьев и без плодов. С некоторых веток свисали прозрачные сосульки.

Лика взглянула на небо и ахнула. Справа на голубом небе сияло солнце. Над беседкой небо было уже тёмно-синего цвета, и проглядывали звёзды. А слева на чёрном небосводе висела почти полная луна.

Когда-то Лика редактировала один перевод. Переводчик был никудышный или, может, не слишком себя утруждал. Лика попросту переписывала целые предложения, чтобы привести текст в божеский вид. Она вспомнила, как смеялась, когда ей попалось, что героиня «от ужаса превратилась в одну большую мурашку». И вот сейчас поняла, что такое бывает.

Присмотревшись, Лика заметила, что в беседке кто-то есть. Стараясь ступать бесшумно, Лика подошла ближе и чуть раздвинула руками плющ. За столом сидели мужчина и женщина. В женщине Лика сразу узнала ту, что была изображена на картине. В её ушах алели серьги, а на пальце красовался перстень. У мужчины было лицо, отмеченное всеми пороками человечества.

– Ну и как её зовут? – недовольно спросила женщина.

– Лика, – безучастно ответил мужчина.

– Лико? – переспросила женщина. – Эти жалкие создания решили нас напугать одним её именем?!

– Да успокойся ты наконец. Ты же знаешь – это простейшее задание. Развлечёмся немного, а потом продолжим наш путь. Туда, где масштабность будет соответствовать твоему интеллекту, – язвительно добавил он.

– Да какое же это развлечение. Всё и так заранее понятно, – женщина разочарованно вздохнула.

Лика увидела, что в середине стола было круглое отверстие и туда сверху падали какие-то чёрные шарики. Она посмотрела наверх: там, под потолком, висели небольшие шары, хрустально-прозрачные, как капли на лавре в саду. Некоторые на глазах становились почему-то сначала мутными, а потом и вовсе чернели и падали сверху в эту дыру в столе.

Парочка явно радовалась, наблюдая за этим процессом.

– Помнишь, ну этого, как его, профессора Зимбабве[1], которому мы подсказали одну интересную идею?

– Да не Зимбабве! Это у них одна страна так называется. А профессора звали… Впрочем, с твоим негативным IQ ты всё равно забудешь. Ты что имеешь в виду?

– Ну, когда мы подсказали профессору идею поиграть с людишками в «тюремщиков» и «заключённых». Вот тогда было действительно интересно, – продолжала женщина. – И чистота эксперимента была полностью соблюдена. Молодых людей тогда выбрали без криминального прошлого, из нормальных семей. По жребию разделили их на «тюремщиков» и «заключённых». А тюремщикам так понравилась их роль, что они и забыли, что это игра. Они и не думали, что проснётся в них звериная жестокость, о которой они не подозревали. Один там даже вроде пацифист был, а оказался главным садюгой. Мы думали, что уж две недели они продержатся, поиграют в ролевые игры. Не вышло. Прекратили они тогда эксперимент из опасений, что психика у участников тронется. Но мы тогда чисто победили. Презираю я этих людишек, – вроде в обычной жизни все такие чистенькие и пристойненькие, а поставь их в необычные экстремальные обстоятельства, так и теряют они это своё лико. Ломаются, как спички. Тьфу!

Женщина поймала хрустальный шарик и сдавила его. Лике показалось, что она услышала чей-то стон.

– А я снимаю шляпу перед теми немногими, которые всё-таки остаются самими собой, невзирая на обстоятельства. Уважаю людей с внутренним стержнем, – сказал мужчина. – Не было бы таких, и нам бы тогда нечего было делать.

– Ты стал слишком сентиментальным, – фыркнула женщина. – Ладно, где она?

– Уже на месте, – ответил мужчина.

Лика, будучи полностью уверена, что её совсем не видно, вдруг поняла, что её внимательно изучают две пары недобрых глаз. Женщина встала из-за стола и елейным голосом произнесла: «Да заходите уже. Мы и так заждались».

Лика нерешительно зашла в беседку, умудрилась споткнуться обо что-то и полетела головой прямо в направлении дыры в столе. Мужчина подхватил её со словами: «Ну, туда вы ещё успеете».

– Простите, а кто вы такие? Тётя Тася ничего про вас не говорила, – сказала Лика, придя в себя.

– Это сейчас не столь важно. Тётя Тася, как вы выразились, сейчас в больнице. Ваш сын Алёша… – начала женщина.

– Что с ним? – перебила её Лика. Накануне отъезда она позвонила Алёшке и рассказала про свои планы. Сказала, что будет на связи на мобильном, который благополучно разрядился. Она даже не смогла сообщить ему, что добралась нормально.

– Короче, он там же, где тётя Тася, – с некоторым злорадством сообщила женщина. – Стал волноваться, что от вас нет вестей. Ну и поехал за вами следом. А тут грузовик…

Лика бросилась к машине. В висках стучало – грузовик, грузовик, грузовик.

Ей показалось, что ехала она целую вечность. Бросив машину перед входом, она распахнула дверь и сразу наткнулась на врача.

– Вы, наверно, мать Алексея? – спросил он скрипучим голосом.

– Как он? – на выдохе спросила Лика.

– В реанимации, – безучастно ответил врач. – Пока стабилен.

– Что значит пока?! – вскричала Лика.

Врач был одет в замызганный тёмно-синий халат, в каких раньше ходили слесари-токари. Он был невысокого роста с сильно поредевшей шевелюрой. Два колючих глаза недобро смотрели на Лику через очки в тонкой оправе.

«Просто Лаврентий Палыч какой-то», – мелькнуло в голове.

– Больница у нас деревенская, как видите. Оборудования специального нет. А тут сразу двое в реанимации. Сами понимаете. Пришлось их в одну палату. Вы можете зайти, – сказал врач.

Так называемая реанимационная была на втором этаже. Лестницу мыл молодой санитар. Лике показалось, что где-то она его уже видела.

Алёша лежал на кровати ближе к окну. Он был без сознания, рядом стояла капельница. А у стены на кровати тоже с капельницей лежала тётя Тася. Она тоже была без сознания.

Лика застыла в оцепенении.

– Тут вот ещё какое дело, – вкрадчиво сказал врач. – Перевезти в городскую больницу мы их не можем ввиду тяжести состояния. Но и нужных лекарств у нас только на одного. Я что хотел сказать, сын у вас ещё молод. У него вся жизнь впереди. А бабулька эта уже своё пожила. Так вот, если капельницу ей отключить, то вашему сыну лекарств хватит. А там, глядишь, и в город перевезём. Я тут должен отойти минут на двадцать – других больных проведать. Вы меня поняли? – Врач многозначительно посмотрел на Лику.