Когда дверь за врачом закрылась, Лика бросилась к сыну. Он лежал бледный и беспомощный. Лике показалось, что в полной тишине она слышит тихое слабеющее биение его сердца. Затем она подошла к тёте Тасе.

«Господи, за что мне всё это?!» – подумала Лика. Она вспомнила, как тётя Тася мазала ей разбитые коленки зелёнкой и обязательно дула на ранку, чтобы было не так больно, как тащила её на себе во время грозы в эту самую больницу, когда у неё разболелся живот и думали, что аппендицит, как готовила её любимые блинчики… Она сильно постарела за эти годы. Врач прав, – вдруг холодно подумала Лика. – Она уже отжила своё. А Алёша, он ещё совсем мальчик, у него всё впереди. Будет впереди, если я отключу капельницу. Прости меня», – тихо прошептала Лика. Она протянула руку к капельнице. Её дрожащие пальцы уже были на маленьком пластмассовом крантике, осталось только его повернуть. Холодный пот покрыл лицо и неприятно заструился по спине. В этот момент Лика была близка к нервному срыву. Она неотрывно смотрела на последнюю каплю, которая должна была попасть в кровь тёти Таси прежде, чем крантик будет перекрыт. Вдруг эта капля как будто увеличилась в размере, и Лика увидела, что в ней отразилось лицо того самого санитара, который мыл лестницу. Теперь она его точно узнала, – это был тот самый горбун, который появлялся в самые неожиданные моменты её жизни. Лика резко обернулась, но никого в палате не было.

Лика отдёрнула руку от капельницы: «Я не смогу с этим жить. Алёшенька, милый мой. Я сейчас всё придумаю. Ты только не умирай, пожалуйста. Я вас обоих постараюсь спасти».

Лика слетела вниз по лестнице. Там за столом сидела медсестра. Лика схватила трубку и набрала телефон Риты: «Я умоляю тебя, Риточка, возьми трубку, пожалуйста, ответь!»

Услышав голос Ритки, Лика стала кричать в трубку, что она в деревне, что тётя Тася и её Алёшка оба в реанимации, что надо немедленно что-то делать, чтобы их спасти.

– Понимаешь, они оба при смерти, – выдохнула Лика и больше не смогла сказать ни слова. Горло перехватило, а из глаз непроизвольно полились слёзы.

– Успокойся, Лика! Что там у тебя происходит? Я с твоим Алёшкой пять минут назад говорила. Он волновался, что ты на связь не выходишь, – в Риткином голосе слышалось недоумение.

У Лики потемнело в глазах, и она рухнула на пол.

* * *

В беседке мужчина провёл рукой над столом, и дыра медленно стала затягиваться.

– Вот видишь, – сказал он, обращаясь к женщине. – Не всегда всё бывает так предсказуемо и просто, как ты предполагала.

– Признаюсь, для меня это стало большой неожиданностью, – сказала женщина с досадой. – Она должна была отключить капельницу. Это же материнский инстинкт!

– А вот не отключила. Не все из них живут только инстинктами. Я это тебе много раз говорил. Придётся признать, что тут мы проиграли, – вздохнул мужчина. – Ну ладно, пора нам. Да, и не забудь оставить то, что ты взяла.

Женщина неохотно сняла кольцо и серьги и положила их на стол.

* * *

Лика явственно услышала взволнованный голос тёти Таси, но глаза открыть не решилась.

– Да что же тут случилось? Деточка моя, ты меня слышишь? – голос тёти Таси дрожал.

Лика пересилила свой страх и всё же открыла глаза.

– Ой, ну слава тебе Господи», – с облегчением вздохнула тётя Тася. – Давай я помогу тебе на диван перебраться.

Она подхватила Лику и помогла ей встать.

– Вы живы? – выдавила из себя Лика и расплакалась.

– Ну а чего мне сделается-то? Я вон на пару дней к подруге в соседнюю деревню ездила. Не думала я, что ты так быстро появишься. Да ещё и без предупреждения. Ну успокойся уже, – тётя Тася погладила Лику по голове, как в детстве. – Сейчас я чай поставлю, и ты мне всё расскажешь.

За чаем тётя Тася внимательно выслушала сбивчивый рассказ Лики.

– Даже не знаю, что тебе и сказать на это. В нашей больнице я врача знаю, но он совсем не похож на того, что ты описала, – сказала она. – Бывали тут в старину странности. Мне ещё бабушка моя рассказывала. Но мы-то думали, что страшилки это для детей, чтобы вели себя хорошо. Теперь всё позади. Успокойся. Вот, пока не забыла. У меня для тебя есть подарок.

Тётя Тася открыла ящик комода и достала оттуда бархатный мешочек.

– Помнишь, ты меня ещё в детстве спрашивала, подарю ли я тебе эти семейные драгоценности? – сказала она, открывая мешочек. Но он оказался пуст.

Тётя Тася смотрела на Лику в полной растерянности.

– Кажется, я знаю, где они могут быть, – сказала Лика и побежала в беседку. Там на столе алели серьги и кольцо.

– Вот они! – гордо сказала Лика тёте Тасе.

– Господи, да как же они в беседке-то оказались?

– Потом объясню. Тётя Тася, я ужасно проголодалась. Ты посмотри там в холодильнике. А я мигом на речку только сбегаю, прогуляюсь немного, – сказала Лика. – Скоро вернусь.

Помахав тёте Тасе рукой, Лика побежала на речку. Сколько раз они бегали туда по этой самой тропинке с подружками. Миновав небольшое поле и перелесок, Лика наконец очутилась у реки.

«Красота-то какая!» – подумала Лика и вдруг остановилась как вкопанная.

На берегу стоял горбун. Лика инстинктивно притаилась за кустом. Горбун достал что-то из кармана, а потом снял с себя одежду, бросил её на землю и предстал взору Лики совершенно обнажённым. Удивительное дело, но Лика не чувствовала ничего постыдного в том, что она сидит в кустах и подсматривает за незнакомцем. Напротив, у неё было такое ощущение, что он знает о её присутствии.

Он повернулся к ней спиной, и Лика поняла, отчего он не сутулился. Оказалось, что вовсе это был не горб, а сложенные крылья, которые на глазах Лики стали расправляться. Да и крыльями их можно было назвать лишь условно, так как не имели они чётких очертаний. Они были практически прозрачными, из тончайшей нематериальной субстанции, скорее похожей на сгусток энергии, которая временно стала доступна человеческому взору.

Незнакомец вытянул руки, – в его ладонях лежал хрустальный шар. Лика не вытерпела и вышла из-за куста, чтобы лучше всё разглядеть. Он обернулся и улыбнулся ей. Он не произнёс ни слова, но Лика услышала его: «И не возрадуются враги о пропавшей душе её…»

Из-за облака вышло солнце, и Лика на секунду зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, незнакомца уже не было. Она почувствовала лишь слабое дуновение и ощутила необыкновенную лёгкость и радость оттого, что выполнила некую миссию, суть которой так и осталась для неё загадкой.

Опытный сильный пёс встал в этот день раньше всех. На Мосту Радуги сегодня он был за старшего всей стаи. Через неделю он передаст свою нелёгкую эстафету другому. А пока надо было подготовиться к приёму новеньких. Пёс тяжело вздохнул. Опять поначалу придётся выслушать немало трагических, горьких историй. Щенкам, которым особенно трудно сдерживать свои эмоции, придётся слизывать слёзы с глаз, стараться переключить их на игру, пока они не вольются в стаю и не обретут покой, не осознают счастье ожидания и предвкушения неизбежной встречи с теми, с кем вынуждены были расстаться по разным причинам. Пожалуй, щенки и старики были самым сложным контингентом. Старые собаки попадали сюда с набором самых разных болячек, зачастую смертельных, нередко после операций, когда их хозяева ещё надеялись на чудо и на мастерство ветеринара. Постепенно на Мосту Радуги они будут избавляться от недугов, шерсть у них станет блестеть, пройдёт боль в суставах, исчезнут операционные шрамы, восстановится зрение, вернётся аппетит и желание общаться с себе подобными. Но всё это произойдёт не сразу.