Криспин преодолел три ступеньки лестницы, когда за спиной унего раздалось осторожное покашливание.

— Добрый день, милорд, — сказал Терстон, невыказывая никакого удивления по поводу того, что застал хозяина с подносом,заставленным дюжиной тарелок. — Я знаю, что вы разыскивали меня, пока япровожал мисс Хелену назад в «Курятник». Я вернулся, милорд, и хочу заметить,что этот приход…

— Не сейчас, Терстон. У меня важное дело.

— Я вижу, милорд. Но…

— Нет. Я занят, — не слушая никаких возражений,прервал его Криспин.

— Я понимаю, милорд, однако…

Криспин локтем закрыл дверь библиотеки перед самым носомТерстона. Никогда прежде он не допускал подобной грубости по отношению кверному слуге. Если бы Криспин тогда знал, какой дорогой ценой ему придетсязаплатить за то, что он не остановился и не дал Терстону высказаться! Но в тотмомент для него не существовало ничего важнее, чем желание быть рядом с Софи.

Криспин поставил поднос на пол возле отверстия в столе ишепотом окликнул ее. В темноте задрожал огонек свечи, и показалось радостноелицо Софи.

— Еда? — нетерпеливо осведомилась она.

— Еда, — подтвердил Криспин, после чего в темнойдыре скрылись графин вина, жареная баранья нога, тарелка щавеля в соусе,половина пирога, тарелка с чем-то зеленым, шесть свиных отбивных в соусе изгрецких орехов, два каплуна, поджаренных до золотистой корочки, рис с миндалеми корицей, три дыни, тарелка холодной спаржи, вишни, форель в рассоле, шестьсвечей, две ложки, несколько ломтей хлеба, поднос, а затем и сам Криспин. Онспускался вперед ногами, и Софи поддерживала его. Она вовсе не случайно провеларуками по его бедрам, когда он застрял на полпути. Криспин хотел быловоспротивиться, когда она начала возиться с завязками его бриджей, но это былосвыше его сил. Следовало остановить ее, не позволять ей этого. Он уже открылрот, чтобы сказать «перестань», но из его груди вырвался лишь стон, Мысль опротесте, да и все прочие мысли вылетели у него из головы, и он отдалсянаслаждению.

Он не мог видеть того, что Софи делала с ним, потому чтоголова его по-прежнему находилась снаружи, и Криспин закрыл глаза, чтобыпредставить себе это. Никогда прежде он не испытывал похожих ощущений: он какбудто смотрел эротический сон, который обострял его чувственность. Он ощущалприкосновения ее рук и губ.

Все напряжение прошедшего тяжелого дня сосредоточив лось вего возбужденной плоти.

Когда Софи отстранилась от него, обессиленный Криспин сползв дыру. Он пошатнулся, коснувшись ногами пола, и чуть не упал, и только видулыбающейся Софи помог ему сохранить равновесие. На ней была лишь красная сзолотом шелковая рубашка, которую он дал Софи в ту ночь, когда она впервыеразделась перед ним. Софи стояла в маленьком круге света, который отбрасываласвеча.

— Простите, милорд, — сказала Софи с еще меньшимраскаянием в голосе, чем Бэзил, когда утром предъявлял ему ордер наобыск. — Я не смогла сдержаться.

— А я не смог тебя сдержать, — отозвался Криспин,целуя ее в губы и глаза. — Не знал, что отцовский стол хранит в себе такуютайну.

— Ты еще и половины всего не видел, — сказала оналюбуясь полуобнаженной фигурой Криспина.

Вздохнув, Софи усилием воли заставила себя отвлечься отпосторонних мыслей и сосредоточиться на главном. — Если ты наденешь штаны,чтобы я не отвлекалась, то я покажу тебе что-то потрясающее. Прошу тебя,Криспин, это настоящий сюрприз.

— Ну что ж, если ты так считаешь… — Он натянул бриджии, тщательно завязав их, взял у Софи из рук поднос. Она подняла свечу высоконад головой.

Оказалось, что они стоят на маленькой деревянной площадке,от которой в темноту ведет лестница.

— Я нашла потайной ход в столе вчера утром и объяснилаТерстону, что его можно открыть, потянув за маргаритку, — рассказывалаСофи, ведя Криспина за собой вниз по лестнице. — Это отличное укрытие,потому что стол не настолько большой, чтобы в нем мог спрятаться человек. Аесли постучать по доске, то пустота внутри покажется вполне естественной.

— Ты думаешь, что это укрытие было сооружено с какой-тоопределенной целью? — спросил Криспин, которого охватило вдруг дурноепредчувствие. Казалось, он слышал голос отца, который приказывал ему вернуться.

— Конечно, — заверила его Софи, внезапноостановившись. — Подожди-ка.

Софи воспользовалась потайным ходом в столе, чтобы выбратьсяиз Сандал-Холла и вернуться обратно. Тогда же она заметила дверь в стене хода.Но ее занимали в то время другие проблемы: Софи не могла решить, хочет онанавсегда уйти отсюда или остаться с графом Сандалом. Сегодня, когда Терстонзакрыл за ней дверь хода, она вернулась к таинственной двери и была щедровознаграждена за свое любопытство.

Софи досконально изучила эту потайную комнату, знала каждуютрещинку в стене, каждый ее дюйм. У нее было достаточно на это времени,поскольку обыск в доме Криспина затянулся. Она шла вперед впотьмах, то и делонаталкиваясь на невидимые препятствия, а мысли ее были заняты другим. Она немогла смириться с тем, что ее крестный оказался фальшивомонетчиком. Хотя этообъясняло многое — шантаж, непомерно огромные траты в последнее время, страхперед Фениксом. Но с другой стороны, если его шантажировали, то зачемпонадобилось его убивать? Какой смысл убивать того, кого шантажируешь?

Оставалось загадкой и убийство Ричарда Тоттла, который либосам занимался шантажом, либо был агентом мошенника. А если принять во внимание,что возле трупов были найдены ее чек и пистолет, то следует признать, что обаубийства совершены одним человеком. Ход размышлений Софи прервало досадноеобстоятельство — она стукнулась ногой о стену и вскрикнула от боли. Придя всебя, она решила, что шантажировали не самого лорда Гросгрейна, а кого-то, ктобыл ему близок, за кого он сам добровольно платил. Этот кто-то вознамерилсяубить Ричарда Тоттла и тем самым избавиться от ярма, а его заставили убить илорда Гросгрейна. Софи вспомнила тот день, когда принесла лорду Гросгрейну чек.Она слышала, как в его кабинете кто-то разговаривал на повышенных тонах, азатем Бэзил, красный от волнения, промчался мимо нее и выбежал из дома. Можетбыть, это Бэзила шантажировали? Бэзила, который…

Софи снова уперлась в стену, в прямом и в переносном смыслаходновременно — она налетела на невидимую стену, и она не могла вообразитьБэзила убийцей. И вдруг Софи осознала, что ее свеча давно погасла и она большуючасть своего заключения провела в кромешной тьме. И ни разу не испугалась.

Криспин. Это его заслуга. Он избавил ее от страхов прошлого,вернул ей веру в себя. Софи вдруг поняла, что ничего на свете не боится. Нитемноты, ни преследовавшего ее голоса.

Она вдруг почувствовала себя сильной и свободной. И оченьблагодарной Криспину. Софи пыталась вернуться к размышлениям об убийстве лордаГросгрейна, но ее мысли неуклонно возвращались к Криспину, к тому чуду, которыйон сделал для нее. И именно в этот момент до нее донесся его голос, крикнувшийв темноту. Он проник сквозь мрак, и Софи нестерпимо захотелось поскорее увидетьКриспина и выразить ему свою благодарность. Тем более что она может рассказатьему кое-что о нем самом, чего он не знает.