И он не ошибся в своих ощущениях. Криспин находился уже насередине проулка, когда вдруг откуда-то справа раздался голос:

— Остановитесь.

Обернувшись, Криспин увидел крошечный дворик, в котором егоожидал Бэзил Гроарейн.

— Стойте там, где стоите, — сказал Бэзил Криспинуи откинул полу плаща, чтобы было легче выхватить массивную шпагу, котораявисела у него на поясе.

Криспин едва не расхохотался. Прежде чем его противниквыхватит из ножен это громоздкое оружие и встанет в боевую стойку, Криспинуспеет проткнуть его насквозь раз шесть.

Однако вслух он этого не сказал, а лишь развел руки встороны и учтиво поклонился:

— Вы посылали за мной, лорд Гросгрейн?

— Да. Нам нужно поговорить.

— Есть множество более приятных мест, где можно было быпоговорить, — огляделся Криспин. — Например, моя библиотека.

— Нам нужно поговорить там, где нас не подслушают. Азабота о вашем удобстве меня не волнует.

— Я думаю не о своем удобстве, — сказал Криспин.

— Конечно. Вы, видимо, заботитесь о моем, —усмехнулся Бэзил. — И прекрасно продемонстрировали это сегодня утром,подвергая меня всяческим насмешкам в своем доме.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, Бэзил. Но если ясделал что-нибудь…

— Замолчите! — Бэзил с силой стиснул эфесшпаги. — Вы ошибаетесь, если думаете, что это я убил своего отца.

— Я ничего подобного не думаю.

— Не лгите. Вы довольно прозрачно намекали на этосегодня. Вы сказали, что мое алиби фальшиво.

— А разве это не так?

— Замолчите! — В глазах Бэзила промелькнулабезумная ярость, и Криспин решил подчиниться. — Вы думаете, что очень умныи остроумны. Интересно, как вам понравится, если я перережу вам глотку?

— Мне это совсем не понравится.

— Хорошо. Тогда молчите и слушайте. После того как вывыслушаете меня до конца, лорд Сандал, вам будет не до смеха.

Криспина встревожило безумное выражение лица Бэзила, и онудержался от того, чтобы разуверить его в возможности перерезать человекуглотку такой шпагой.

— Возвращаясь к вопросу об алиби… — начал Криспин.

— Вы правы, мое алиби ложно. Я не был тогда со своеймачехой.

— В обоих случаях? И тогда, когда убили вашего отца, итогда, когда убили Ричарда Тоттла?

— Да, но это еще не означает, что я виновен. Я неубивал их. И не о моем алиби вам следует беспокоиться.

— Я предоставляю беспокоится вам. Благодарю за приятнуюбеседу, — с учтивым поклоном ответил Криспин.

— Вы не можете уйти? — воскликнул Бэзил.

— Могу, лорд Гросгрейн. И намерен это сделатьнемедленно. Всего хорошего.

— Спешите к Софи Чампьон, к этой шлюхе, запятнавшейруки кровью? — угрожающе шагнул вперед Бэзил. — А как насчет ееалиби? Почему вы защищаете ее? Говорю вам, она убийца, и я…

Бэзил замолчал, оказавшись припертым к стене Криспином,который схватил его за ворот и, сильно тряхнув, приподнял над землей.

— Не престало так говорить о леди, — сквозьстиснутые зубы процедил Криспин, приблизив к нему лицо.

— Никакая она не леди. Она убийца. И я могу вам этодоказать.

— Ну что ж, докажите, — согласился Криспин,отпуская его. Он не предполагал, что Бэзил может быть настолько жестоким илидоведенный до отчаяния.

— Она и раньше это делала. Убивала. — Бэзил растерсадившее горло.

— О чем вы?

— На прошлой неделе, после смерти отца, я нанялчеловека, чтобы разузнать о Софи Чампьон. И выяснились некоторые интересныефакты. Во-первых, она не всегда была крестной дочерью моего отца. Онипознакомились когда ей уже было шестнадцать. Она бежала оттуда, где совершилапервое убийство.

— Как они познакомились? — спросил Криспин,пропустив мимо ушей заявление Бэзила.

— Какая разница? Важно то, что мой отец, как последнийдурак, взял ее под свое крыло. А потом ей каким-то образом удалось втереться кнему в доверие, и он оставил ей все свое состояние.

Криспин испытал величайший соблазн рассказать Бэзилу то, чтоузнал накануне от Софи, убедить его, что только по доброте этой женщины онвообще получил хоть какое-то наследство, но он не мог открыть чужую тайну.

— Вы когда-нибудь слышали от отца о том, какое участиепринимает Софи в его делах?

— Софи? В делах? — хмыкнул Бэзил. —Единственное, что она умеет делать, это окручивать мужчин и тратить деньги.

— Окручивать мужчин? — вопросительно приподнялбровь Криспин. Он не мог не признать, что Софи была очаровательна ипривлекательна, но вряд ли она стала бы использовать свои чары в корытныхцелях. — Понятно. Она расставляла на них силки. И ее первая жертва в этихсилках запуталась.

— Перестаньте смеяться, Сандал. На свои первые жертвыона силки не ставила. Они погибли в своих постелях. Это были ее отец и мать.

— Ее родители погибли во время пожара, — сказалКриспин, невольно выдавая свою осведомленность.

— Значит, она рассказала вам об этом. А она не забылаупомянуть о том, что сама подожгла дом? Намеренно? Чтобы убить их? Нет, судя повашему лицу, этого она вам не сказала.

Лицо Криспина выражало лишь изумление по поводу того, какнизко мог пасть Бэзил в своем стремление опорочить Софи.

— Должен заметить, Бэзил, что это обвинениенеубедительно. У вас есть доказательства?

— Вы мне не верите? Тогда скажите, зачем она изменилаимя, если невиновна?

— Она изменила имя? — из чистого любопытствапоинтересовался Криспин. Он не сомневался, что Бэзил это выдумывает.

— Да. Софи Чампьон не существует. Ее настоящие имяДиана Голдхоук. — Он вынул из кармана и положил себе на ладонь золотоймедальон с изображением богини Дианы и орла. — Она хотела подкупить с егопомощью тюремщика, а мой человек выкупил его.

— Диана Голдхоук, — равнодушно повторил вслухКриспин. — Не очень-то оригинально. Имя олимпийской богини. Если неошибаюсь, у нее масса братьев и сестер — Венера, Зевс и Аполлон?

— Насчет Аполлона не знаю, но у нее есть брат по имениДеймон, — усмехнулся в ответ на его издевку Бэзил.

— Брат? А его она почему не сожгла вместе с родителями?

— Очевидно, его не было дома в ночь пожара.

— Как удобно! Мне хотелось бы встретиться с ним, чтобыиз его уст получить подтверждение вашим словам.

— Я не знаю, где он. Но даю слово, что я говорю правду.

— Ваше слово! — восхищенно воскликнулКриспин. — Великолепная гарантия. Благодарю вас за нее и за то, что вывеликодушно открыли мне правду о своем алиби. А теперь, с вашего разрешения, яхотел бы откланяться.