— У моей сестры, — сказал продавец из рыбного, — тоже волосы были длинные, как у вас, недавно обстригла, а жаль, Элизой ее зовут.

А его зовут Пьер, продавца из винного магазина — Мигель, они братья. А продавщицу из галантереи — Анриетта, барышни с почты — одна Жинетта, другая — Маричу, они двоюродные сестры. Горничную с виллы «Игуския» зовут Роланда, а шофера — Альбер. Мы с Иветтой назвали наши имена, сказали, что мы — горничные, как Роланда, но не сказали у кого и на какой вилле: я, например, не люблю все сразу говорить. И никто не настаивал. Еще немного поговорили о волосах, а потом Пьер сказал, что хочет угостить нас засахаренными фруктами. Мимо как раз проходил продавец с большой плоской корзиной, на ней были разложены засахаренные абрикосы и сливы на палочках. Я уже давно Иветте говорила, что надо как-нибудь полакомиться фруктами в сахаре. Это очень красиво, а если еще и так же вкусно, как красиво, то вообще замечательно. Пьер сказал: выбирайте, Сюзон, а я сказала: спасибо, Пьер, и взяла палочку с абрикосами и откусила.

— Ой, как вкусно! — сказала я.

И другие сделали, как я, кто выбрал сливы, кто абрикосы, и все говорили Пьеру спасибо, как вкусно, как замечательно! В нашем уголке пляжа у всех было хорошее настроение. Шофер Альбер рассказал нам разные истории, которые случились в Бордо, где он живет, а Пьер и Мигель рассказали, что происходит в Стране Басков, они баски, из Сара, деревни у самых гор, там живут их родители и сестра Элиза, та, что волосы обстригла, у них хорошая ферма, сказал Пьер, кукурузное поле, пастбище на склоне горы, овцы, куры и даже упряжка волов.

И я подумала: Сюзон, Мадонна Бюглозская подает тебе знак, разве ферма в Стране Басков так уж отличается от фермы в Ландах? И разве овцы не такие же там и тут? Кукуруза разве не везде одинаковая? А волы так уж отличаются от мулов? Разве жизнь в Саре была бы труднее, чем в Мурлосе? Может, ты гор боишься? Так я мечтала, пока Пьер рассказывал о горах, где они пасут овец, а когда Жинетта и Маричу вспоминали разные забавные случаи, какие у них на почте бывали с приезжими, я смеялась вместе со всеми, но почти не слушала, я думала, сейчас лето, он развозит товар из рыбной лавки, так, может, он покатает меня на лодке. На красивой голубой лодке, какие плавали по Бидассоа до гражданской войны. Разве это хуже, чем по озеру Леон, особенно если война окончится? Я сказала Пьеру: как-нибудь свозите меня в Сар познакомиться с вашей сестрой Элизой?

— Конечно, — сказал Пьер, — посмотрите, какие там у нас горы.

— Горы и отсюда видны, — говорю. — Или в Саре не такие горы?

— Не совсем такие, — сказал Пьер.

Мы смотрели на горы, поднявшиеся высоко над Андай-городом. Небо было все таким же чистым, но цвет его изменился. Оно стало голубовато-розовым, а горы голубовато-лиловыми. Пьер сидел рядом со мной и правой рукой показывал на горы, а левой прикасался к моему плечу. Он мне показался забавным, нос длинноват и с горбинкой, но глаза красивые и ресницы черные. Я подумала: у нас его сочли бы очень-очень ничего. В Мурлосе тоже есть парни с длинным носом с горбинкой, не всем же иметь нос, как у мсье Боя, ой, Господи, а он-то зачем мне вспомнился, зачем в голову влез? А если Пьер не захочет жениться, то есть еще Мигель, его брат, тоже недурен, у Мигеля тоже красивые глаза, правда, он толстоват и лицо красное, я не люблю краснолицых толстяков, ну да ничего, привыкну, не хочу думать о мсье Бое, пусть остается в Сен-Жан-де-Люзе на лодке со своей лошадью и своим заводным кроликом, пусть всю ночь там остается, и когда Пьер и Мигель вместе спросили меня, пойду ли я вечером с ними на праздник огненного быка, я ответила:

— С удовольствием!

И все остальные сказали, что тоже пойдут на праздник, и Жинетта, и Маричу, и Анриетта, и Роланда, и Альбер. Пьер дал нам адрес маленького кафе между Андай-пляжем и Андай-городом, чтобы зайти туда попить местного вина до начала праздника. Я спросила, не знают ли они, продолжается ли в кафе забастовка.

— Вчера закончилась, — ответил Альбер.

— Не уверена, — сказала я.

— Мое кафе не бастует, — сказал Пьер. — Во всяком случае, для меня не бастует, хозяин — мой знакомый.

— Все равно, — говорю, — лучше в другом месте встретиться.

И решили встретиться на главной площади Андай-пляжа, за гостиницей «Эскуальдуна», там есть большая пальма, ей лет сто с лишним, вот под ней, на скамеечке, и встретимся.

— В девять часов, — сказал Пьер.

— Подождите нас до половины десятого, — сказала я. — На тот случай, если мы задержимся.

Пьер ответил, что ладно, подождут, у него и впрямь глаза красивые, и когда он улыбается, на горбатый нос не обращаешь внимания, да и Мигель недурен, несмотря на то, что он толстый и у него красное лицо. Я сказала до скорого, мне ответили до скорого, но когда мы пошли домой, Иветта дернула меня за руку:

— Эх ты, ты же про мсье Боя забыла!

— Я нарочно так сделала.

— Нарочно? Господи, а что он скажет, если мы пойдем не с ним на огненного быка?

— А ему не очень хотелось нас приглашать, — сказала я. — Ему лучше быть со своими подругами, с мадмуазелью Долли и мадмуазелью Зузу.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все тут. Да и вообще, хозяевам нечего развлекаться с прислугой.

— Вообще-то, ты права, — сказала Иветта.

Когда мы подходили к вилле, я опять подвязала волосы лентой, которую мне подарила госпожа Макс. Конечно же, я была права.