Она грустила и боялась, но ее успокаивало присутствие остальных девочек, лежащих рядом, словно выводок щенков. Лусе чувствовала тепло их кожи, слышала их дыхание. До нее доносился запах их тел — горький, но такой знакомый аромат пота и грязи.

Рядом слышался мерный шум, похожий на биение сердца, — это с душа срывались и падали на пол капли воды.

Лусе пыталась уснуть, но перед ее глазами вставала одна и та же картина — мужские ботинки, которые она заметила из-под кровати. Она услышала сдавленный плач Анджелы, увидела, как ту тащат за ноги. Лусе вновь переживала ужас и стыд, накрывшие ее, когда она, прячась под кроватью, увидела, что мужские ботинки вновь вернулись. Она лежала, мучаясь от неопределенности — бежать или сидеть тихо на месте. Лусе вспомнила, каких усилий стоило ей подняться, выйти на балкон и взглянуть вниз. Перед глазами девочки снова промелькнула страшная картина — Анджела, лежащая внизу, словно сломанная кукла, которую выбросили на помойку в Гуанахуато.

Вдруг девочка услышала шаги — на этот раз наяву. Она поплотнее закуталась в тонкое одеяло и крепко закрыла глаза — может, раз она их не видит, то и они ее не увидят?

Затем раздался грубый мужской голос.

— Которая из них?

Мужчина прошелся мимо матрасов, остановился, прошелся еще раз. Девочка зарылась в одеяло и изо всех сил, до боли, зажмурилась. Но это не помогло. Ботинки остановились прямо перед ней.

— Вот эта.

Лусе не открыла глаза, почувствовав тяжелую руку у себя на плече. Собравшись с духом, быстро обхватила ладошкой крестик у себя на шее, как будто это могло предотвратить то, что, как она знала, сейчас произойдет.

— Не бойся, детка. Никто тебя не тронет.

Лусе подняли на руки и куда-то понесли.

На Пасифик-Бич занимался рассвет.

Бледно-желтые лучи солнца пронизывали утренний туман, словно слабые и нестойкие проблески надежды.

В набухающих волнах океана виднелась одинокая фигурка сёрфера, удобно устроившегося на борде.

Этим сёрфером был не Бун Дэниелс.

И не Бог Любви Дэйв, не Санни Дэй, не Прибой, не Банзай.

Сегодня утром на тренировку явился только Шестипалый. Он долго сидел в одиночестве, тщетно дожидаясь друзей.

Конвоиры зари не пришли.

Из леса, окружающего клубничные поля, показались девочки.

Они брели сквозь тростниковые заросли, словно солдаты, патрулирующие местность.

Тедди Коул внимательно следил за ними.

Он провел ночь тут же, в тростниках, и теперь тело у него болело от пронизывающего насквозь холода. Дрожа, он пытался сфокусировать взгляд на девочках, выходящих из тумана, разглядеть их лица. Тедди почуял, как откуда-то сзади доносятся ароматы костра, на котором подогревают тортильи.

Тедди смотрел, как постепенно детские фигурки принимают четкие очертания. Теперь он мог различить их по походке, по росту и осанке. Он знал каждую из них — знал их ноги, руки, текстуру кожи, запах, смущенные улыбки. Девочки подходили все ближе, и сердце Тедди отчаянно забилось, полное надежды и страха.

Среди них не было той единственной, кого он искал.

Тедди взглянул на девочек снова. Разочарование и невыносимое чувство потери охватило его. Ее там не было.

Лусе не пришла с конвоирами зари.

Санни сидела перед монитором с чашкой травяного отвара и внимательно изучала прогноз на волны.

Конечно, ей не нужна никакая хитроумная компьютерная программа, чтобы понять, что завтра утром волны придут. Она нутром чуяла, как они собираются в океане. В тяжелом, беременном океане. Волны становились все больше и больше, и сердце Санни стучало в такт с их нарастающим беспокойным ритмом — гулкий барабанный бой раздавался в ее груди.

Санни взглянула на монитор, проверила, какой ожидается ветер и в каком месте будет наиболее удобное для сёрфинга течение. Куда придет волна, которой суждено будет стать ее волной. В интернете Санни изучила видео с веб-камер, установленных сёрферами близ океана, хотя толком что-либо разглядеть было пока невозможно, слишком темно. Но общая картина — течения, ветер — все это говорило, кричало о том, что ее волна идет прямо на Пасифик-Бич.

Санни не находила себе места. Она вскочила, подошла к окну и взглянула на морскую гладь. На улице было сумрачно и туманно, но первые лучи солнца уже начинали окрашивать океан в нежные цвета. Как странно, подумала Санни, как неприятно и непривычно не быть в этот час в воде, с остальными конвоирами. Впервые за несколько лет она пропустила обязательную для всех членов команды встречу.

Санни хотела пойти, но не смогла себя заставить — там ведь будет Бун. Сейчас она понимала, как это смешно и глупо. Конечно, она знала, что после их разрыва Бун встречался с другими женщинами. Да и она сама встречалась с другими мужчинами. Но было что-то особенное в том, что она увидела: женщина, уютно свернувшаяся на диване в ее одежде, — это ощущалось как жестокое предательство. Он ведь позволил ей думать, будто его убили, а сам в это время спокойно трахал свою брюнеточку.

Так что она не пошла на встречу конвоиров.

Наверное, в этом есть свои плюсы, размышляла она. Пришло время двигаться дальше. Ловить завтра волну и мчаться на ней в новую жизнь.

Санни отправилась одеваться. Сегодня в город прибыло огромное количество сёрферов, и в «Вечерней рюмке» будет не протолкнуться. Чак обрадуется любой помощи.

Она решила выйти на работу пораньше.

Прибой тоже подумывал наведаться в «Вечернюю рюмку».

Он проголодался и промерз до костей, так что ему совсем не помешали бы чашка горячего кофе и стопка банановых оладий с кленовым сиропом.

Всю эту бесконечную ночь он провел в машине, припаркованной в полуквартале от дома Буна. Оттуда Прибой раздавал своим ребятам команды, словно генерал, по случаю войны решивший забыть о том, что давно отошел от дел. Ощущение, что он может выкрикнуть любой приказ, а бойцы выполнят его, словно и не было всех этих законопослушных лет, было приятным и немного странным. Но вообще-то Прибой был не в восторге от того, что пришлось вернуться к забавам давно минувших дней.

И особенно ужасала его мысль, что он подвел своего кузена. Но жизнь постоянно предлагает нам непростой выбор, и Прибой выбрал одну семью за счет другой.

Что сделано, то сделано.

И вот теперь Прибой смотрел на океан и видел, что избранная им семья распалась на части. Он-то не пришел на пляж, потому что охранял Буна, а уж куда делся сам Бун, одному богу известно. Джонни у воды тоже нет: он наверняка так взбесился из-за поведения Буна, что всю энергию направил на расследование. А Санни просто злится — ей больно и кажется, будто все ее предали.