Да и какой смысл бояться неизбежного? Более того, он понимал, что его смерть, быть может, уже ничего не изменит. Однако, оставшись без сердца, смута уже не сможет проталкивать кровь-ненависть по этим улицам-жилам. Со временем бунт утихнет, захлебнётся. В конце концов, когда-то настанет весна… А потому ему хотелось пожить подольше. Чтобы наверняка успеть…

— Жрец, измена! — запыхавшийся человек в распахнутом плаще, из-под которого валил пар, догнал их отряд.

— Что случилось? — резко повернувшись, Челдон инстинктивно схватился за висевший на поясе чекан, как будто ожидая нападения.

— Коты, — выдохнул гонец. — Они отказались палить сенные склады у городской стены, и…

— Это не измена, — стараясь говорить спокойно и одновременно презрительно, возразил Жрец. — Это просто трусость. Золло, должно быть, счёл, что это находится за рамками договора…

— Это не всё… Они напали на наших, когда те пытались заставить их… Четверо убиты, несколько раненых… Оставшиеся едва ноги унесли…

— Они — что?.. — лицо Челдона, и без того довольно безобразное, жутко исказилось, так что он стал похож на одного из тех бесов Хаоса, которых монахи рисовали в своих священных книгах.

Это действительно была измена. Никто из Котов не мог сделать подобного без санкции Золло, потому что даже самые оголтелые понимали, чем это грозило бы им. В свою очередь, Золло не мог бы отдать этого приказа, не нарушив условий Великого Вызова. И раз он всё же пошёл на это, значит, решил нарушить священный обет. Но для любой банды это было бы равносильно самоубийству! Великий Вызов потому и был нерушим, что в противном случае на клятвопреступников обрушилась бы ярость всех банд города. Разве только…

— Неужели они договорились?.. — прошипел Челдон, растерянно глядя по сторонам.

Увидев, как скисли лица соратников, Жрец попытался вернуть немного уверенности хотя бы своему облику, но вряд ли у него это хорошо вышло. Наступал момент истины — если Коты нарушили договор, значит, они получили на то благословение остальных банд. А это, в свою очередь, означало, что все банды города объединились против него.

Это было ударом под дых… Признаться, Челдон уже успел внушить и себе, и своим «генералам», что Короткие Штаны, покривлявшись ещё немного для виду, примкнут к двум сильнейшим бандам, и тогда у Призраков на руках будут все козыри, чтобы переманить на свою сторону Чесальщиков и Городских. Он столько раз заверял в этом своих подчинённых, что сам абсолютно поверил в возможность альянса. Жрец был самым настоящим фанатиком, и он свято верил в то, что избран орудием бога. А это значило, что для него нет преград! Или всё-таки есть?..

— Все за мной! — бросил Челдон и, не дожидаясь, быстрым шагом направился обратно на кладбище.

Сейчас было важно не дать его спутникам задуматься и всё взвесить. До сих пор они верили в божественность его плана и, похоже, не сомневались по крайней мере в его исполнении, даже если не могли постичь сути. Теперь же, когда столь тщательно возводимые конструкции внезапно рухнули, они неизбежно потянули за собой и доверие к самому королю. Нужно было как можно скорее занять их делом — пусть даже это будет всего лишь скорая ходьба. Может быть, ещё не всё кончено?.. Может быть, это лишь случайность?..

***

Удивительно, как быстро изменялся город, возвращаясь к своей прежней жизни! Не прошло и двух дней после того, как Логанд сообщил товарищам отличную новость, а результаты уже были налицо! Кровавая грязная пена, захлестнувшая столицу, явно пошла на спад. Погромщиков на улицах стало заметно меньше, также как и поджогов.

Четыре банды, объединившись против Призраков, действовали весьма эффективно. Стоило лишь где-то начать собираться толпе недовольных, как тут же возникали два-три десятка хмурых сосредоточенных парней, которые намётанным глазом выискивали зачинщиков. Они возникали и исчезали так же стихийно, как и толпы бунтовщиков, но были при этом гораздо решительнее и слаженнее.

Громилы вливались в набухающую толпу и быстро отсекали наиболее активных. Они не церемонились — организаторов, которые чаще всего были связаны с Призраками, просто убивали. Испуганная и растерянная толпа рассеивалась быстрее, чем их вожаки успевали испустить дух.

Это была необычайно результативная тактика. Куда уж было отрядам стражи и легионерам до этих дуболомов! И ответить Призракам на это было нечем — их лучшие бойцы полегли в резне на кладбище…

В общем, если всего несколько дней назад Линд всерьёз задумывался о том, чтобы написать рапорт об увольнении и покинуть Кидую пока это ещё представлялось возможным, то теперь настроения в кордегардии были совсем иными — победными. Привычных ко всему стражников не слишком-то трогала беда, свалившаяся на город — переживали разве что те, у кого были семьи, ведь большинство проживало здесь же, неподалёку. Но в целом сотни трупов на улицах не вызывали у них чрезмерного сочувствия — в большинстве своём всё это были представители городского дна, и с исчезновением их улицы столицы явно стали лучше.

Лишь старый гвардеец, которого все в кордегардии, даже Логанд, звали Папашей, отчего-то не спешил присоединяться к бурному веселью — чем восторженнее встречали последние новости его сослуживцы, тем больше мрачнел он сам. В конце концов, когда один из гвардейцев заявился с красноречивым рассказом о том, как люди Фонарщика в минуту размели толпу в несколько сот человек, Папаша и вовсе ушёл в небольшую караулку подальше от шума.

Озадаченный Линд, немного подождав, последовал за ним. Он обнаружил старого солдата в компании уже наполовину опустошённой пузатой бутылки вина.

— Что с тобой, Папаша? — недоумённо спросил юноша, глядя на мрачное, словно грозовая туча, лицо товарища.

— Чему они все так радуются? — внезапно рявкнул тот, сшибая глиняную кружку на пол. — Ладно другие, но лейтенант, Герро, Аллин… Они же — старые, битые волки, а не щенки вроде тебя… Ты уж извини, Линд, ты — славный малый, но согласись же, что ты — пока что лишь щенок? Ну вот! И потому-то тебе позволительно повизгивать от восторга, что всё вот так вот закончилось… Но вот Логанд и Герро… Я полагал, что у них в головах поболе мозгов…

— Но разве это не хорошо, что всё заканчивается?.. — пролепетал Линд, ошарашенный этой внезапной бурей.

— Хорошо-то оно хорошо… — успокаиваясь, проворчал Папаша. — Да только вот ничего хорошего в этом нет, сынок. Посуди сам — теперь каждая крыса в нашем подвале, поди, уже знает, что город от смуты спасла не доблестная городская стража, и даже не армия его величества, а этот грёбаный Фонарщик со своими головорезами! А знаешь, что ещё страшнее? Эти паскуды тоже знают… Теперь Фонарщик,