– Вы что, с ума сошли, Градов? С кем вы спорите, отдаетесебе отчет? Товарищу Сталину перечите?

Молотов взял Никиту под руку и отвел к окну. Лицо его, кучкабулыжников, некоторое время молча маячило перед ним. За окном тем временем нафоне закатной акварели беспечно порхала компания пернатых. Булыжники наконецразомкнулись:

– Как здоровье вашего отца, Никита Борисович?

Странный поворот, подумал Никита, как будто он хочетпоказать, что он не только Молотов, но и Скрябин.

– Благодарю, Вячеслав Михайлович. Отец здоров, работает вМедсанупре армии.

– Да-да, я знаю. Очень уважаю вашего отца как врача и каксоветского человека, настоящего патриота. – На той же ноте Молотов мирнодобавил: – Вам придется согласиться с мнением товарища Сталина, НикитаБорисович. Другого пути нет.

Переведя глаза с дружелюбных булыжников Молотова на мрачноподрагивающее желе Маленкова, Никита подумал, что даже и здесь, в высшем органестраны, невольно возникла все та же излюбленная схема: злой следователь –добрый следователь. И все мы по-прежнему зеки, какая бы власть у нас ни быланад другими зеками.

Через пятнадцать минут опять призвали в «парилку».

– Ну что ж, генерал Градов, теперь вы поняли, что одинсильный удар лучше, чем два слабых? – спросил Сталин. Он снова был как быв неплохом расположении духа, лучился непонятным юморком.

– Два сильных удара лучше, чем один сильный удар, товарищСталин, – развел руками Градов, как бы давая понять, что ничто его неубедит в противном. Рад бы, мол, сделать вам, джентльмены, удовольствие, да немогу.

– Ну, и какой же из этих ваших двух, – голос Сталинатут вдруг взметнулся под потолок, как у спорщика в кавказском духане, – изэтих ваших двух сильных ударов будет главнейшим?

– Оба будут главнейшими, товарищ Сталин. – Никитанакрыл ладонями те места на карте, где пройдут эти его два «главнейших» удара.

Сталин отошел от стола и начал прогуливаться в отдалении,попыхивая трубкой и как бы забыв о собравшихся. Никита опустился на стул. Людивокруг не без любопытства ждали, как разрешится драма, в том смысле, при какихобстоятельствах полетит с плеч голова генерал-полковника и как он проковыляет квыходу, таща под мышкой свою неразумную голову.

Сталин зашел Градову в тыл и некоторое время бродил там. УЗиновьева в свое время при появлении Кобы возникло ощущение проходящего мимокота-камышатника. Никите же казалось, что сзади к нему приближается настоящийзловонный тигр. Рука Сталина внезапно легла на его золотой погон с тремязвездами.

– Ну что ж, поверим Градову, товарищи. Товарищ Градов –опытный военачальник. Практика показала, что он досконально знаетбоеспособность своих войск, а также возможности противника. Пусть теперьдокажет свою правоту на поле боя. А вообще-то мне нравятся такие командиры,которые умеют отстаивать свою точку зрения...

Неожиданный конец еще одного кремлевского спектакля вызвалсостояние катарсиса, едва ли не счастья у присутствующих. Как опытный вершительдрамы, Сталин, очевидно, понял, что уступка в этот момент не только не покачнетего тамерлановский авторитет, а, напротив, прибавит нечто важное к его ореолумастера ошеломляющих финалов. Не исключено, впрочем, что он на самом делепризнал правоту опытнейшего военспеца, поверил в его теорию развития операции«Кутузов». Также не исключено, что он питал к этому генералу некоторуюслабость. Возможно, он уже и забыл, что перед ним бывший «враг народа»,участник хоть и не существовавшего, но вовремя разоблаченного военногозаговора, а просто в самом имени «Градов» звучало для него что-то приятное,надежное, освобождающее гуманитарную энергию, как и в имени его отца,выдающегося советского – подчеркиваю, товарищи, нашего советского – профессора.

Так или иначе, после того как Резервный фронт, неожиданнодвумя потоками войдя в стык между Вторым и Третьим Белорусскими фронтами,разъединил и разметал части генерал-фельдмаршала Буша и генерал-полковникаРейнхардта и открыл огромную территорию для почти беспрепятственногонаступления, Никита был вознагражден неслыханным до сей поры образом: скакнулсразу через генерала армии к высшему званию – маршала Советского Союза.

* * *

Сидя сейчас на кремлевском банкете, Никита постоянно ощущалэту драгоценную маршальскую звезду у себя под кадыком. Похоже, что онапривлекает всеобщее внимание. Не слишком ли резво я вскарабкался наверх? Какнекогда наша Агафья проявляла народную мудрость? «Выше залезешь, Никитушка,больнее будет падать»...

Через стол от Градовых сидело несколько союзническихофицеров. Они явно на Градовых посматривали и переговаривались, очевидно, на ихсчет.

Банкет открыл, естественно, Верховный главнокомандующий,человек одного с Никитой звания, маршал Иосиф Сталин. Едва прорезался сквозьбанкетный говор этот гипнотический голос, как все замолчали.

– Дамы и господа! Дорогие товарищи! Позвольте мнепровозгласить тост за наших доблестных союзников, за вооруженные силыВеликобритании, Соединенных Штатов Америки и сpажающейся Франции!

Все с шумом встали. Офицеры, пробряцав орденами, дамы,прошелестев шелками и панбархатами. Прозвенели сдвинутые над столом бокалы.«Тот профессор-„сменовеховец“, Устрялов, был бы сейчас счастлив», –подумал журналист Тоунсенд Рестон. Он только сегодня утром снова добрался доМосквы, на этот раз через Мурманск, и попал в буквальном смысле с корабля набал. Теперь, сидя рядом со старым buddy Кевином Тэлавером на дальнем концестола, он усмехался с присущей ему капиталистической язвительностью. Экаятрогательная воцарилась в этой крепости имперская блистательность! Дажекрасавицы с почти оголенными плечами! А как же диктатура пролетариата? Какойэто все-таки вздор, демократия и тирания в одном строю!

Кевин Тэлавер склонился к своему соседу справа, майоруЖан-Полю Дюмону, деголлевскому летчику, а теперь офицеру французской миссиисвязи и всезнающему москвичу. Это был – для сведения читателей, – междупрочим, тот самый, в котором Вероника определила «мужчину по призванию».

– Кто это, Жан-Поль? – спросил Тэлавер, глазамипоказывая на Градовых.

– О, это самая яркая звезда красного генералитета! – сготовностью стал проявлять свои познания Дюмон. – Командующий Резервнымфронтом, маршал Градов...

– Послушайте, она прекрасна! – воскликнул Тэлавер.

– Мадам? Ха-ха! Вы знаете, в городе говорят, что она – сущаяльвица!

– Перестаньте, она выглядит, как романтическая русскаяаристократка!

– Особенно на фоне других дам, – не удержался ввернутьРестон.