истории Курдистана и его культуры из курдских и западных источников; может попробовать идентифицировать фотографии неизвестного происхождения или опубликовать фото для идентификации; может, наконец, добавить собственные истории и фотографии. Представители курдских общин диаспоры и архивисты, имеющие доступ к малоизвестным коллекциям, а также частные лица, исследователи и ученые могут предоставлять материалы в цифровом виде, благодаря чему коллекция продолжает расти и изменяться. И все же, как архив Web 1.0, он курируется одним веб-мастером, самой Сьюзен Майселас, и это она в конечном счете отбирает материалы для сайта. Однако, как объясняет Майселас,

процесс допуска был открытым, чаще всего мне сначала посылали изображение, затем по электронной почте мы уточняли его контекст и историю. Затем я спрашивала, как, по мнению заявителя, должна быть подана его история, просила его одобрить оформление и внесенные изменения, а также положение снимка на карте и на временной оси. Но общаться по электронной почте не то же самое, что беседовать у кого-то во дворике; это скучный и медленный процесс25.

Загруженные таким образом изображения и истории из курдских источников сообщили проекту личное и семейное измерения. «Я родился в 1979 году в Иране, недалеко от иракской границы, – рассказывает Бахтияр через интервьюера, приславшего его фотографии на сайт. – Поскольку мой отец был политическим активистом, нам пришлось бежать. Это был первый из всех моих двадцати восьми переездов». Страница Бахтияра на сайте, подобно большинству других, выглядит как страница из альбома с фотографиями, подписями к ним и текстом-описанием. Внизу каждой такой страницы расположена ось времени, протянувшаяся более чем на столетие от конца XIX века до начала XXI. Истории отдельных людей таким образом оказываются вписаны в линейную историю, локализующую их во времени и пространстве.

Что приобретается, а что теряется, когда альбом или выставка превращаются в сайт? С одной стороны, простота, с которой может распространяться информация в интернете, ее доступность и воспроизводимость, а также возможность неограниченно расширять содержание любого цифрового архива дают возможность выйти на гораздо большую аудиторию по всему миру, чем позволяют аналоговые источники, на основе которых развивались цифровые сайты. Интернет позволяет любому архивному проекту многократно превосходить частные, семейные или общедоступные альбомы как размерами, так и количеством потенциальных зрителей и пользователей. И все же цифровые материалы, часто сжатые, увеличенные или отредактированные, лишаются запаха, размера и тактильной материальности не только «реальных», но и аналоговых «оригиналов», служащих для них основой. Это уже не предметы-свидетели из прошлого, как их аналоговые источники; они не несут на себе следов человеческих прикосновений, отпечатывавшихся на них в период от создания аналоговой копии до ее оцифровки. Более того, обычно они лишены контекста, в котором аналоговые копии были изначально собраны и выставлены в семейных альбомах и частных и общедоступных архивах. По выражению Светланы Бойм, отсканированные и оцифрованные материалы «не несут патины истории, все здесь имеет одинаковую цифровую текстуру»26. Они больше не отсылают к «поколениям» копий и репродукций.

С переходом к формату Web 2.0 степень интерактивности возрастает, и пользователи получают возможность изменять сайты, взаимодействовать с ними без контроля их создателей. Кураторы и собиратели дают пользователям все больше свободы. Я бы сказала, что это обусловливает дальнейшее развитие от альбома к другим форматам социального взаимодействия и различным технологиям коллекционирования, организации и преподнесения материала. С одной стороны, рост возможностей взаимодействия, о котором свидетельствуют просьбы присылать изображения и истории на сайте Aka Kurdistan, привлекает на сайт посетителей, вовлекая их в общее дело, – а это гораздо больше, чем просто сотрудничество в создании контента. Это помогает выработать ощущение общего дела и приобщения к истории посредством физических действий вроде хождения по ссылкам на сайте, сканирования и загрузки материалов, печати текстов, исследования и идентификации материалов, рассказывания историй – и форм социальности и ответственности, которые такое участие воспитывает. Но с другой стороны, открытость интернета создает возможности и для куда менее привлекательного взаимодействия. Так, сайт Aka Kurdistan стал жертвой агрессивной хакерской атаки турецких националистов, которых не устраивает само существование курдов и которые фактически уничтожили часть сайта и некоторые файлы, «оставив видимые свидетельства доминирования»27.

Но что значат эти изменения для исторической миссии архивов постпамяти? Как вызвать и передать аффект в цифровой среде? По мнению антрополога Элизабет Эдвардс, в проекте «Курдистан» «фотографии демонстрируют доступ не только к исторической реальности, но к аффективной „исторической поэтике”»28. Граница между материальным и виртуальным исчезает по мере того, как эти альбомы и коллекции обретают новые формы на новых и взаимно обогащающих друг друга носителях, делая архивные практики все более открытыми и интерактивными. А потому сами изображения и предметы «развиваются», будучи погружены в среду, которую Джефф Уолл назвал «текучим» и «неисчислимым» временем29. В то же самое время фотографии обладают «твердостью», будучи произведены на свет оптическим фотографическим аппаратом, связанным с современным видением и его доказательной силой30. Эту двойственность хорошо иллюстрирует еще одно изображение матери/ребенка, отзывающееся эхом в других изображениях, которые мы обсуждали на страницах настоящей книги.

Альтернативные истории и контрвоспоминания

На фотографии под номером 124 в альбоме «И я все еще вижу их лица» изображена улыбающаяся молодая женщина, которая, присев, обнимает маленькую хорошо одетую девочку; та же смотрит чуть в сторону и слегка улыбается (ил. 9.7). Это вполне стандартная фотография, какие часто делают летом на улице: на женщине летнее платье и сандалии. Как все окружающие ее фотографии семей с детьми, это фото одновременно трогательное и горькое: мать и ребенок открыты навстречу предстоящей им жизни, но в действительности им предстоит пережить жестокое уничтожение всего их сообщества. Фотографию сопровождает длинный и совершенно поразительный текст. Надпись «Ципора Зонштайн (урожденная Яблон) и ее дочь Рахиль, рожденная в Седльце в сентябре 1941 года», не просто поясняет, кто эти два изображенных на фото человека. За ней сквозит целая история спасения, дружбы и заботы со множеством важных деталей, на которые намекают названные имена и даты. Эта историю рассказывает ее непосредственная участница Зофия Ольжаковская Глазерова из Варшавы, которая и подарила составительнице альбома эту карточку. Отдельные эпизоды повторяют обычные для таких повествований этапы – организация гетто в Седльце в 1942 году, затем депортация евреев оттуда в Треблинку, перед которой Ципора отдает дочь своей подруге, нееврейке Сабине Завадской.

9.7. Изображение 124, Ципора и Рахиль. Из книги: And I Still See Their Faces: Images of Polish Jews / Ed. by G. Tencer, A. Bikont. Warsaw: Shalom Foundation, 1998

В своем