Так всего за три дня была уничтожена почти половина всех римских войск, находящихся на тот момент в Италии, и почти вся конница. Теперь главным вопросом стало, куда пойдет пунийская армия. Путь на Рим был свободен, но Ганнибал пока не торопился нанести удар в сердце римско-италийского союза. Еще не покинув поля боя, он уделил много времени обсуждению создавшейся обстановки с братом и ближайшим окружением. По мнению Ганнибала, перелом в войне наступил, и он уже не сомневался в своей окончательной победе, но время для штурма самого Рима еще не пришло. С одной стороны, силы пунийцев были пока явно недостаточны, чтобы всерьез угрожать такому большому городу, с другой стороны, военный потенциал Римской республики был далеко не исчерпан. Оставалась вполне боеспособная, хотя и лишенная конницы армия Гнея Сервилия, да и мобилизационные ресурсы республики были по-прежнему огромны. Исходя из этого, Ганнибал видел свою текущую задачу в окончательном разрушении союза Рима и италийских общин, после чего можно было взяться и за сам Вечный Город.

Вначале, правда, карфагеняне пошли по Фламиниевой дороге через Умбрию именно в направлении Рима, но после неудачной осады оказавшегося на пути города Сполетия повернули на восток, в Пиценскую область. Здесь, на благодатном побережье Адриатического моря, Ганнибал дал своим воинам вволю отдохнуть и пограбить. Оружие и доспехи, с которыми карфагеняне пришли в Италию, были заменены на лучшее из трофейного, которого после одержанных побед стало в избытке. Свою долю заботы получили и лошади, которых для излечения от коросты Ганнибал приказал купать в старом вине (Полибий, III, 87, 1–4, 88, 1).

Восстановив силы, карфагенская армия стала неторопливо продвигаться к югу, не отдаляясь от морского побережья. Пройдя через всю Апулию и разорив по пути земли нескольких племен (претутиев, марсов, марруцинов, пелигнов, френтанов), пунийцы добрались до Япигии, самой восточной оконечности Апеннинского полуострова, где, обосновавшись в окрестностях города Ойбония, стали опустошать прилегающие территории.

Тогда же Ганнибал нашел, наконец, возможность отправить в Карфаген официальный отчет о своих действиях и успехах. Новости были восприняты с радостью, так как пунийское правительство сохраняло заинтересованность в походе и изыскивало способы помочь своим армиям в Италии и Испании (Полибий, III, 87, 4–5).

Однако каким бы опустошительным ни был рейд Ганнибала вдоль побережья Адриатики, он не нес в себе непосредственной угрозы Риму с его окрестностями и дал римлянам поистине бесценное в их положении время, которое те не потратили впустую.

Впечатление после разгрома на Тразименском озере было таково, что, наверное, каждый римский гражданин думал теперь одинаково: над родиной нависла смертельная опасность и предотвратить ее можно только экстраординарными мерами. На такой случай законом было предусмотрено назначение диктатора, сосредотачивающего в своих руках власть обоих консулов. Сложность ситуации заключалась в том, что выбрать человека на эту должность мог только консул, а единственный, кто имел право это сделать, Гней Сервилий, в Рим еще не прибыл, и посылать к нему гонцов через контролируемую карфагенянами территорию было рискованно. Вследствие этого впервые в римской истории выбор был сделан народом, точнее, центуриатными комициями. Новым диктатором стал Квинт Фабий Максим Веррукоз, а начальником конницы Марк Минуций Руф, в чем тоже было отступление от правил, потому что раньше на эту должность назначал сам диктатор.

Этот выбор был исключительно символичным и отражал как изменения в стратегической линии римского правительства, так и внутриполитическую ситуацию в обществе. Фабий Максим, представитель одного из наиболее древних и могущественных аристократических семейств, Фабиев, был на тот момент уже заслуженным сенатором, политиком, обладавшим огромным авторитетом. Его карьера была блестяща. За свою долгую жизнь (дата его рождения доподлинно не известна, но предполагается, что к моменту описываемых событий ему было уже около шестидесяти лет) он успел принять участие еще в Первой Пунической войне, после чего дважды назначался консулом, причем во время первого консульства одержал победу над лигурами, за что был удостоен триумфа. Около 221 г. до н. э. случилось ему занимать и должность диктатора для проведения консульских выборов, и, по всей видимости, именно он возглавлял в 218 г. до н. э. посольство, объявив Карфагену новую войну.

С детства Фабий отличался спокойным, уравновешенным характером. Он ничего не делал второпях, всегда тщательно обдумывал свои поступки, за что и получил довольно резко звучащее прозвище Медлитель (Кунктатор). Однако теперь именно эти свойства его характера как нельзя более устраивали граждан Рима. С таким полководцем можно было быть уверенным, по крайней мере, в том, что армия не станет сломя голову гоняться за врагом и не нарвется на очередную засаду, в устройстве которых Ганнибал успел зарекомендовать себя непревзойденным мастером.

Избрание начальником конницы Марка Минуция тоже было не случайным. В отличие от выборов диктатора никаких препятствий к выполнению законной процедуры назначения не существовало, и кандидатуру на этот пост должен был утверждать Фабий Максим. Однако здесь, очевидно, на первый план выступили интересы противоборствующих политических группировок, и соперники Фабиев, Эмилии-Корнелии, смогли закрепить второй по важности пост в государстве за своим родственником Марком Минуцием. Тем самым подрывалась власть самого диктатора, ведь его первый подчиненный и заместитель, начальник конницы, де-факто был в значительной мере независимым в своих действиях. Реального единства управления армией достигнуто не было, и принятые меры в конечном итоге имели лишь половинчатый эффект.

В первый же день своего пребывания в должности Фабий Максим предпринял ряд мер, призванных успокоить общественность. Нужно было дать убедительное объяснение обрушившихся на Рим несчастий и указать способы борьбы с ними.

И новый диктатор справился с этим, пожалуй, настолько хорошо, насколько это было возможно, учитывая психологию людей той эпохи. Он созвал сенат и объявил, что главной причиной поражения Фламиния было его пренебрежение религиозными обрядами и ауспициями, необходимыми перед началом похода. Боги разгневаны, и надо их умилостивить. Чтобы узнать, как это сделать, жрецам-децемвирам было поручено открыть Сивиллины книги пророчеств, что дозволялось только в случае зловещих предзнаменований. Выяснилось, что не были должным образом исполнены обеты Марсу и нужно сделать все заново, а кроме этого, принести еще различного рода жертвы и построить новые храмы (Ливий, XXII, 7).

Таким образом, столь важная «идеологическая подготовка» нового этапа борьбы с захватчиками была проведена. Теперь граждане Рима могли быть уверены, что вполне обеспечат себе успех в войне, если правильно выполнят соответствующие религиозные церемонии, что было вовсе не так сложно, хотя и требовало большой щедрости.

Конечно, Фабий Максим не собирался ограничивать свои действия молитвами и жертвоприношениями. Пользуясь практически неограниченными полномочиями, которые ему предоставил сенат, диктатор начал возрождать армию и готовить страну для проведения новой стратегии боевых действий.