– Вы чего вздыхаете, как больной лось? – спросил Трофим Петрович.

– На душе и легко и тревожно… – пропел Артем.

– Рад, что у вас хорошее настроение. Еще по чарке тяпнем?

– А-а, давайте! Пропадать так пропадать!

Ружье висело у Артема за спиной, а сам он шагал позади Трофима Петровича, стараясь двигаться за ним след в след. Уже совсем стемнело, а дождь все усиливался. Артем то и дело поглядывал по сторонам. Лес, по которому они шли, не производил впечатления чащи, однако нашего героя не покидало ощущение беспокойства. Ему чудилось, за каждым кустом прячется нечто неопределенное, но тем не менее весьма зловещее. Руки Артема то и дело касались патронташа. Если бы было можно, он бы снял ружье с плеча и нес его в руках, но Трофим Петрович строго-настрого запретил трогать, тем более заряжать двустволку.

По лесу шли минут пятнадцать и вскоре наткнулись на подобие ограды – прорванную во многих местах ржавую металлическую сетку. Трофим Петрович, не оборачиваясь, призывно махнул рукой и пролез в одну из дыр. Еще несколько шагов, и в сумерках среди деревьев уже можно было различить контуры большого здания.

– Пошли, – сказал многоопытный следопыт. – Вот оно, логово!

Артем присмотрелся. Он прекрасно знал подобный тип архитектуры, так называемый «русский усадебный классицизм». Подобные строения еще сохранились кое-где как памятники безвозвратно ушедшего времени, воспетого Пушкиным в «Повестях Белкина» и Тургеневым в «Записках охотника», а также советским графом Алексеем Толстым в его ранних повестях и рассказах. У здания имелось два этажа. По виду оно действительно представляло собой образец барской усадьбы начала девятнадцатого века. Полукруглый фасад с колоннами, в виде древнегреческого портика, приземистые очертания корпуса, боковой флигель… Чудилось: у входа рядами громоздятся кареты, а из внутренних покоев доносятся звуки мазурки. Окрестное дворянство съехалось на ежегодный осенний бал по случаю окончания сельскохозяйственных работ. Но вместо конных экипажей перед домом стояло с десяток «Волг» и микроавтобус, а бравурную мазурку заменяла меланхоличная песня дождя.

– Все в сборе, – сообщил Трофим Петрович. Он взглянул на светящийся циферблат своей «Омеги». – Десять. До кульминации осталось два часа.

– Как же мы попадем внутрь? – спросил Артем. – Через главный вход, что ли?

– С ума сошли. Тут же заметят. Здесь все друг дружку отлично знают.

– А если обнаружат, что будет? – осторожно поинтересовался Артем и зачем-то потрогал мокрый приклад своей двустволки.

– Ничего хорошего, – отозвался Трофим Петрович. – В лучшем случае изобьют и выбросят вон.

– А в худшем?

Трофим Петрович чуть слышно крякнул.

– Не задавайте глупых вопросов, – отозвался он.

– Я просто хотел просечь ситуацию.

– Просечь? Ну да, конечно… Советую раньше времени не дергаться. Выполняйте все, что я скажу, и поменьше задавайте вопросов. Через главный вход мы, конечно, не пойдем, а проникнем в дом, может быть, и более сложным путем, но зато безопасным. Ступайте за мной и старайтесь поменьше шуметь. А то так пыхтите, словно вам семьдесят лет.

– А какая у этих людей программа? – не отставал Артем. Коньяк все же давал о себе знать.

– Программа? Какая еще программа? Политическая, что ли?

– Да нет. Как они собираются развлекаться?

– А-а… Сейчас сядут ужинать. Еда не обильная, чтобы не отяжелеть, а скорее возбуждающая. Шампанское, опять же… Ну а потом церемония. Культовое мероприятие. Шабаш, как они его себе представляют… Сношаться будут…

– Неужели все вместе?

– А как же еще! Именно для этого большинство сюда и приехало.

– А мы?

– Хотите принять участие? – усмехнулся Трофим Петрович.

– Нет, но…

– Мы разгоним этот бардак по окрестным лесам. Увидите, как побегут, сверкая жопами. Ладно, хватит болтать. За мной!..

Они обошли дом с тыла. Его задняя часть представляла собой своего рода открытую галерею, огороженную невысокой балюстрадой. Несколько окон было освещено. Они прокрались вдоль балюстрады и заглянули в одно из окон.

Немолодой упитанный гражданин жадно обнимал худосочную брюнетку. Оба были полураздеты.

– Не терпится, – прокомментировал Трофим Петрович. – Именно таким образом они доказывают причастность к инфернальному сообществу. Видимо, считают, что разврат – одна из форм служения дьяволу.

В следующем окне Артем узрел свою знакомую Ладейникову. Та пребывала в одиночестве. Стоя перед большим, в рост, зеркалом, она переодевалась. Сняла знакомое Артему пурпурное платье в белый горох, потом черную комбинацию, следом белье такого же цвета… Распустила по плечам медовые волосы.

– Хороша, зараза! – хрипло произнес Трофим Петрович.

Профессорша действительно производила впечатление. Комната оказалась хорошо освещенной, и все достоинства ее роскошной фигуры были как на ладони. Она взяла в ладони массивные груди, подержала на весу, помассировала их, потом провела ладонями вдоль тела… Ладейникова отвернулась от зеркала и, раскинув руки и полузакрыв глаза, закружилась по комнате, губы ее шевелились. Не то она пела, не то просто произносила какие-то слова. Покружившись с минуту, она взяла со стула просторное черное одеяние вроде балахона, накинула его на себя, на лицо надела черную бархатную маску. После этого Ладейникова покинула комнату, предварительно потушив свет.

Наблюдатели молча двинулись дальше. В еще нескольких освещенных окнах они узрели примерно ту же картину. Люди снимали с себя привычную одежду и переодевались в маскарадные костюмы, причем одинаковые – черные накидки и такие же маски или остроконечные колпаками с прорезями для глаз. Колпаки напомнили Артему куклуксклановцев, какими их рисуют карикатуристы в журнале «Крокодил», о чем он не преминул сообщить своему спутнику.

– Вот-вот, – отозвался Трофим Петрович. – Я же говорю: мракобесы. Ну, ничего, сейчас мы им праздник-то испортим.

Они крадучись обошли дом и оказались у боковой пристройки. Трофим Петрович уверенно потянул неприметную дверь, и она без скрипа отворилась. И вновь Артем убедился: многоопытный следопыт бывал здесь не раз, и, скорее всего, у него есть в доме помощник.

– Старайтесь не шуметь, – предупредил Трофим Петрович. – Лучше всего держите меня за край куртки. Да приклад ружья прижимайте, а то зацепитесь за какую-нибудь дрянь ненароком.

Многоопытный следопыт достал из кармана куртки два фонарика, сунул один Артему и, светя перед собой, двинулся вперед. Небольшой коридор вывел в просторное помещение, загроможденное всяким хламом: сломанными стульями, дряхлыми шкафами и прочей допотопной мебелью. Луч фонарика вырывал из тьмы то ломберный столик на трех ножках, то запыленное и перекошенное бюро с оторванной передней крышкой. «Да здесь полно стоящих вещей, – смекнул практичный Артем, не терявший деловой хватки ни при каких обстоятельствах. – Косметический ремонт – и вещь как новая». Но Трофима Петровича, похоже, вовсе не интересовала рухлядь. Он остановился и повернулся к Артему: