Ну и пусть ему будет хуже! Только кому — ему? Скажу, когда решу. А пока хуже всех будет именно мне.

Вернулся Даниэль.

— Я тут нашел тебе бинты. Потрясающе выглядишь.

— Спасибо. Поможешь руку перевязать

— Конечно.

Я вытянула ее вперед, чтобы вампиру было удобнее, а сама стала разглядывать его наряд. Даниэль тоже был в светло-серых кожаных брюках и шелковой рубашке. Но его рубашка была невероятного серебристого цвета. Как раз под оттенок его глаз.

— Тебе идет, — заметила я. — Ты такой красивый!

— Ты мне льстишь, — смутился вампир. — Самая красивая сегодня будешь ты!

Я подарила ему улыбку.

— Как ни крути, а с Мечиславом мне не сравниться.

Даниэль улыбнулся в ответ.

— Мечислав меня не привлекает. У меня другие вкусы.

Я почувствовала, что краснею. Но язык меня никогда не подводил.

— Забавно, но у меня тоже.

Глаза вампира откровенно смеялись.

— Бедный Мечислав. Впервые какая-то женщина не находит его привлекательным!

— Неужели впервые?

— За все время нашего знакомства!

Я вспомнила точеный профиль вампира, его медово-золотистую кожу — и кивнула.

— Их можно понять. А где мои хрустальные башмачки?

— Обувь ждет за дверью.

— И она в таком же стиле? Под стать костюму?

Мне резко поплохело. Даниэля это только развлекало.

— Ну да. А ты как хотела? Алмазные башмачки, золотые каблучки. Чтобы терять было не стыдно!

Когда я увидела то, что мне предстояло одевать на ноги — мне захотелось оказаться где-нибудь на Гаити. Или где там можно ходить босиком по городу!? Эта, модельера ее за ногу, обувь… Да я такое никогда не одевала! Это были узконосые сапожки на шпильке сантиметров в десять. Ярко-алая кожа, из которой они были пошиты, была сплошь покрыта псевдорубинами и бисером.

— Да я ноги себе раньше сломаю! — взвилась я. — Я хочу одеть свои ботинки! Где они!?

Даниэль смотрел на меня, как на бестолкового ребенка.

— Твоя обувь насквозь промокла, а вы, люди, слишком хрупкие создания. Ты простудишься и заболеешь.

— Знаю. Это вас поленом не перешибешь. Или заболею, или ногу сломаю. И пусть вам, клыкастым, будет стыдно! Даже приличной обуви выбрать не могли!

— Это не я выбирал, сама понимаешь!

Серые глаза подсмеивались надо мной, но так легко и беззлобно…

Еще бы мне не знать. Я попробовала нацепить эту пакость и прошлась по коридору. Получалось плохо.

Ну да ладно, потренируюсь! Тем более, что сапоги шли ко всему ансамблю. Я кое-как проковыляла вниз по лестнице — и присвистнула, глядя на остальных вампиров. Вадим был одет в такой же серый шелк и серую кожу, как и Даниэль. И его глаза были похожи на грозовое небо. Борис щеголял тонами алых парусов. Алое — серое, серое — алое. Наши наряды скорее дополняли друг друга, чем враждовали между собой. Но стразы были разрешены только мне.

— Очаровательно, — протянула я. — А где Его Величество?

— Разумеется, здесь, — прозвучал негромкий голос.

Я развернулась. Мечислав стоял позади меня. Стоило только руку протянуть, чтобы коснуться его груди. Волоски у меня на затылке встали дыбом. М-да. От такого зрелища можно было и присвистнуть. Что я и сделала. И тут же разозлилась на себя, ощетинившись во все стороны. Да что ж такое!? Неужели мои гормоны при виде этого чертова вампира всегда будут вести себя как кошки весной!?

— Не боитесь?

— Чего? — его удивление было неподдельным.

— Я бы на вашем месте не выходила на улицу в такой одежде. Если даже у меня от вашего вида челюсти сводит… Вас просто надо арестовать за оскорбление общественной нравственности.

— А я и не собираюсь идти. Я поеду. Машина готова? — Последняя фраза Мечислава была обращена уже к Снегиреву.

— Да, господин.

— Отлично. Борис — за руль.

— Слушаюсь.

Я втихомолку облизнулась. Мечислав оделся во все черное. Черный блестящий винил обливал его с головы до ног. Каждый мускул, каждый изгиб, как вторая кожа. Никаких украшений, никакой вышивки. Линии его тела были настолько совершенны, что он ни в чем не нуждался. Подчеркнутая черным цветом естественная красота разила наповал не хуже гранатомета. Мне ужасно захотелось погладить его, провести по коже руками, потом языком, спуститься по груди все ниже и ниже… Юля! Довольно!!!

Рубашка вампира была расстегнута, и виднелся большой треугольник медово-золотистой кожи. Чуть пониже шеи, на ключицах, края воротника рубашки скреплялись между собой тремя черными матовыми цепочками, подчеркивающими его загар. Или не загар? Вампиры не загорают, значит это натуральный цвет. Интересно, а на вкус его кожа тоже напоминает мед? Эй, а вообще-то я о чем думаю? Высокие сапоги облегали ноги вампира, доходя почти до бедер, и закреплялись сзади черными пряжками. Угольно-черные волосы были стянуты в хвост замысловатой черной заколкой и отброшены за спину. Над плечами, как крылья, торчали две рукояти мечей. Интересно, у них лезвия из серебра или нет? Хорошо бы да.

Я засунула за пояс свои водяные пистолеты. Тоже мне оружие. Смешно. Но, за неимением лучшего…

— Юля…

— Да? — я подняла глаза.

Мечислав протягивал мне ножны из алой кожи.

— Я не могу достать для тебя ничего лучшего за такой короткий срок, но это вполне подойдет. Позволь мне…

Я не успела ничего сказать, когда его руки скользнули мне на талию, закрепляя нож. Меня пробрало жаром от его пальцев. Они все еще были невероятно горячими для вампира. По моему телу прошла долгая волна удовольствия. Захотелось привстать на цыпочки, коснуться губами губ Мечислава, сомкнуть руки у него на шее и потереться об него всем телом, как кошка. И потом… Какое мне дело до Дюшки, если я хочу, хочу…

Юля! Очнись!

Мечислав смотрел на меня загадочными темными глазами и улыбался. А я почти ощущала, как его руки гладят мое тело. И взбеленилась.

— Скажите, на вас все женщины бросаются, или это только мои желания?

Мне удалось в очередной раз ошарашить Мечислава. Он захлопал ресницами, и я обратила внимание, на их густоту и длину. Даже позавидовала немного. И ресницам и выражению лица. У любого другого, даже у Даниэля, это вышло бы комично. У Мечислава — трогательно и невероятно соблазнительно.

— Полагаю, что так себя чувствуют почти все женщины. Мне признавались многие.

— И вы старались оправдать их ожидания, — подвела я итоги. — Вы специально так нас одели?

— Да, разумеется. А вам не нравится?