— Мне бы такую память, мастресс эээ…

— Керен! — подсказала вставшая по левую руку Богиня.

— Это которая была наставницей у Гудрун? — светски осведомился я у альвы, — наслышан, наслышан, — Лоос с полувзгляда поняла мою тактику развязного хамства. Столкновение неизбежно. Нужно было постараться вывести противника из себя, обозлить. Это значительно повышает число ошибок. До выдачи мной заклинания они не решатся, ну а потом… Поглядим.

На сухом загорелом лице Цензора заиграли желваки, но Керен была крепким орешком:

— Что ты можешь сказать в своё оправдание, квартерон?

Ого, уже «квартерон», не «Грандмастер», не «мастер Холиен»! Пошло дело. Добавим перчику:

— Оправдываются виноватые, Керен. Тем более что уж если Ковен выдвигает обвинения, то они должны звучать из уст более достойных, чем у посыльной по мелким поручениям…

— Да как ты смеешь! — вокруг ладоней Керен вспыхнуло и заклубилось раскалённое марево пурпурного огня. Ух! Скоро станет жарко.

— Оставь, сестра, — по одному движению руки Верховной огонь медленно растаял в воздухе, — не трать ману на преступившего. Возможно, мастер Холиен, не имел умысла или попросту не знал всех правил Цитадели… — циничная полуулыбка исказила прекрасное лицо Гвендолин, но голос тем не менее был преисполнен холодности. — Но как возможно Грандмастеру не знать положения о Высших заклинаниях и заклятьях? Неужели в хумансовой Гильдии Магов, выдавшей лицензию, вам не разъяснили основополагающих правил, Эскул Ап Холиен? — какая гамма чувств: и псевдоматеринская забота, и ирония на грани оскорбления, и издёвка над презренными недомагами людей… Хороша, белокурая бестия!

Так и хочется завилять хвостом и кинуться в ножки: «Не виноватый я, по неведению поступил, простите тётенька, искуплю…» На то и рассчитано. А вот тебе херен, Верховная! Ясно же всё, как белый день.

— Не тратьте слов и драгоценного времени, Верховная! Моё добровольное пожертвование Ковену Высшего заклинания Возрождения, как назвала его мастресс Куррохин, «Резусции» — достаточная компенсация для погашения наших разногласий? Я готов. Что нужно делать?

Мда. Возможно, Гвендолин готовилась к более долгой осаде. Не такие уж они и непредсказуемые, эти Ведьмы. Вот зачем приходить такой толпой, если всего лишь хотите отжать Высшее заклинание? Ясное дело, нас с Ло будут множить на ноль, но только после. Или опасаются, не знают истинного моего потенциала? И почему в зале Совета? Если здесь начнётся магический бой, тут же камня на камне не останется. Или у них таких пещер завались? Как же сложно, когда враг на своём поле. Наверняка здесь полно сюрпризов. Значит, нужно рвать шаблон. Чёрт! А ведь до сих пор я выступал только против боевых магов древних: орки, альвы, гарпии. А здесь — Орден, магическая элита Небытия. Хотя, когда-то же надо начинать. Бессмертные — новая зарождающая сила этого мира, и Ковен не потерпит конкурентов, особенно в магии…

— Что ж, мастер Холиен. Ваша прямота и откровенность радуют. Ковен примет компенсацию… но лишь по поводу ваших преступлений. Что же касается вашей спутницы…

— Лоос неотделима от меня ни в коей мере, Верховная! Это даже не обсуждается. Обмен однозначен заклинание за нашу свободу действий. Более того, я считаю, что невиновность должна быть дарована и Гергудрун Неистовой. Ибо альва спасла жизнь орчанке, уничтожив своих собратьев по крови. О каком предательстве может идти речь?

Гвендолин нахмурилась, с лица её сползла ироничная улыбка:

— Не тебе судить, квартерон, что правильно, а что неправильно о внутренних делах Ордена! Гудрун уже лишена своего звания Адепта и лишь ожидает своей дальнейшей участи, которую решит Совет Ковена. И никто иной! Ты услышал меня, Холиен?

— Услышал, Гвендолин, и понял, — я вздохнул, заносчивость и жадность, коварство и предубеждение, всё старо в это новом мире. Но я должен сделать попытку, чтобы если не предотвратить кровопролитие, то, как ни цинично это звучит, оправдать его. — Я бы хотел получить гарантии своей свободы и неприкосновенности для себя и Лоос после передачи заклинания Ковену. Это моё последнее слово!

Верховная замолчала, буравя нас с Богиней тяжёлым взглядом. Наконец, она молча кивнула, придя к какому-то решению:

— Хорошо. Я даю тебе слово, квартерон, что вы с тёмной уйдёте из Цитадели и Ковен не будет вам в этом препятствовать.

— Слово Верховной?

— Слово Верховной, Холиен, — мне показалось или в отблесках света от жаровен глаза Гвендолин вспыхнули яркими бликами.

— Тогда и я даю слово, Верховная. Слово Грандмастера Эскула Ап Холиена, что передам заклинание Возрождения и не пролью крови Ведьм при условии соблюдения обещания, данного мне Орденом. И пусть свидетелем моих слов станут Боги, нынешние и ушедшие.

Не прогремел гром и не вспыхнул огонь в жаровнях. Небеса и недра не подали ни единого знака о том, что клятва услышана богами. Ничего. Верховная усмехнулась:

— Керен, несите скрижаль.

Цензоры, выступившие из полумрака ниш, подхватили стоявшие позади группы Ведьм носилки и поставили передо мной. На небольшой деревянной подставке на них покоился кусок полированного мрамора сероватого цвета с опалесцирующей поверхностью. Напротив меня перед носилками встала Гвендолин, справа — Керен и одна из Ведьм — Цензоров.

Не успел я моргнуть, как Керен выхватила из-за пояса острый стилет и молниеносно вонзила его в сердце стоявшей рядом Цензору. Женщина молча рухнула прямо на кусок мрамора. Несколько секунд и затихли непроизвольные движения агонизирующего тела.

— Что застыл, квартерон? Исцеляй! — Керен невозмутимо вытерла кинжал о подол платья и спрятала его на поясе.

Я пожал плечами, стараясь не выдавать своего удивления, и привычно закрутил Рунную Карусель. В полумраке пещеры руны засветились особенно ярко. Стоявшие позади Верховной Ведьмы отступили на шаг, тревожно поглядывая на Гвендолин. Блондинка же осталась на месте, жадно всматриваясь в мои манипуляции. Я наклонился над погибшей Ведьмой и активировал Возрождение.

Вспомнились мои тщетные попытки вернуть к жизни Натиенн. Ослеплённый горем, я тогда особенно не заметил внешних проявлений этого заклинания. А ведь применял его в преображённом мире Небытия впервые…

Сейчас же смог в полной мере восхититься внешними эффектами: золотистое свечение окутало труп женщины, захватив вместе с ним и мраморную скрижаль, большую часть носилок. Во все стороны по каменному полу брызнули яркие капли радужной взвеси. И там, где они касались поверхности, происходили маленькие чудеса. Дерево носилок прорастало зелёными побегами, между щелями на полу, прямо на глазах, поднимался изумрудный мох, мгновенно созревающие коробочки лопались, распространяя вокруг мириады переливающихся спор. Случайное семечко, попавшее неизвестно, как и когда в эту пещеру, на моих глазах проросло в великолепный алый цветок, распустившийся в полумраке Зала Совета…

Ещё несколько ударов сердца — и живая Ведьма, несколько минут назад