— Артюш, купи себе, что ты хочешь.

Бинго! Мама, конечно, в плохом настроении, но, по крайней мере, на нём не срывается.

Артур сгонял в магазин, купил себе чипсов, кока-колы и огромный сникерс. Вернувшись домой, он спросил у мамы, будет ли она смотреть телик. Когда мама, не отрываясь от телефона, покачала головой, он включил «Плейстейшн» и телевизор и начал устанавливать новую игру.

Пока консоль загружала необходимые ей данные, Артур задумался над тем, как же ему рассмотреть картинки так, чтобы мама его не спалила. С одной стороны, когда она вот так пьёт, то в комнату почти не заходит, даже рабочую одежду на домашнюю не меняет. С другой стороны, они, блин, в одной квартире. Что мешает ей зайти, пока он будет таращиться на голых тёток?

Можно было дождаться, пока мама уснёт. Но времени до сна ещё до хрена. Тем более мама над своей бутылкой коньяка могла чахнуть и до полуночи. Артуру же хотелось уже сейчас посмотреть на эти фотографии.

Можно было взять фотки с собой и посмотреть их в туалете. У них, конечно, туалет с ванной совместные, и если мама захочет в уборную, ему придётся выйти, но, по крайней мере, он сможет там закрыться.

Артур был в тех же шортах, которые одел, когда ехал к отцу, а сбоку шорт были вместительные карманы. Мальчик достал фотографии из тумбочки, засунул их в боковой карман и пошёл в туалет.

Мама позу не меняла. Она всё также сидела за столом и печатала что-то в телефоне. Артур постарался как можно естественней двигаться, но мама даже голову не подняла, чтобы посмотреть на сына.

Артур закрыл за собой дверь ванной комнаты. Между кухней и ванной комнатой было огромное окно, под которым находилась ванна. Мальчик предусмотрительно закрыл ванну душевой шторкой, а то вдруг мама решит встать на стул и посмотреть через окно, чем в уборной занимается её сын. После чего он опустил крышку унитаза и сел на неё, не снимая шорт.

Фотографии были улётными. Женщины на них были или полностью голыми, или в каких то причудливых одеждах. Блондинки, брюнетки, рыжие. Стройные, длинноногие, сисястые, покрытые бронзовым загаром. Некоторые улыбались фотографу, некоторые, особенно те, кто был в странных одеждах, строили страдальческие лица.

Артур понимал каким-то внутренним чувством, что их страдания наиграны, иначе, зачем им одевать все эти вещи и причудливые приспособления. Мальчик почувствовал возбуждение, не сравнимое даже со свободным полётом, когда ты на карусели. Ему захотелось срочно снять шорты, взять свой вставший член в руку и избавиться от этого возбуждения, но фотографии надо было досмотреть до конца.

Вот девушка облокотилась на тумбочку, наполовину повернувшись к фотографу. Она улыбается так, что Артур уверен, она улыбается ему одному. А вот девушка сидит на диване, раздвинув ноги, вонзая в себя большой искусственный чёрный член. А вот брюнетка с коротким волосом сидит боком, поджав под себя ноги. Она сидит на полу, прижавшись к дивану. На ней кошачьи ушки, ошейник и поводок, но её прелести скрыты от глаз жадного наблюдателя.

Фотографий было около тридцати штук, и, не успел Артур посмотреть и половину, как одна из фотографий заставила его застыть в оцепенении, забыв про возбуждение.

Если на счёт предыдущих фотографий он не сомневался в достоверности происходящего, то тут не мог поверить, что такое может быть на самом деле. Артур забыл и о том, что эти фотографии принадлежали его отцу.

На фотографии была изображена женщина, лежащая в ванне, такой большой, что её борта выходили за пределы фотоснимка. Её тело было видно только на половину, нижняя часть покоилась под водой. Вода в ванной бурлила вокруг женщины, и Артур сразу признал джакузи, видел такие в аквапарке. Но вода была красной от крови и бурлила красными фонтанчиками.

Артур почувствовал, как у него задрожали руки. Он смотрел фильмы ужасов, в которых показывали трупы, хотя мама и не разрешала ему смотреть такие фильмы, но они были и на толику не так реалистичны, как эта фотография.

Хуже всего была не кровавая вода и не кровавые брызги на кафеле. Хуже было то, что на груди, там, где должны были быть соски, зияли две рваные раны, как будто кто-то вцепился в грудь женщины клешнями и выдрал соски с частью груди.

Но самое страшное, от чего Артур не мог отвести глаз, хотя твердил про себя, что на это нельзя смотреть, это улыбка женщины. Труп, лежащий в ванной, улыбался рваной резаной улыбкой от уха до уха, как будто женщине в рот засадили топор, но не отрубили голову до конца. Рот казался даже не порванным, он казался треснутым. Верхняя часть головы, над раной, съехала в сторону, придавая трупу абсолютно нелепое и гротескное выражение лица.

Где-то внутри сознания Артур знал, что надо убрать фотографии обратно и больше на них никогда не смотреть. Это его наказание за воровство. Он никогда, никогда, никогда не должен был брать этих фотографий.

В этот момент за шторкой в ванной что-то шевельнулось. Артур повернул голову вправо и, хотя свет падал на шторку с той стороны, где сидел мальчик, он увидел силуэт тела, сидящего в ванне. И тут же услышал звук спускаемой воды. Артур внутренне содрогнулся. Фантазия нарисовала ему картину, в которой верхняя часть головы женщины откидывается наверх, а нижняя челюсть с шеей, при этом, остаются на месте. Сейчас ужасная женщина с этой жуткой улыбкой откинет шторку, и Артур навсегда сойдёт с ума. Он свихнётся, смотря на её рваную треснутую улыбку.

Она открывает шторку. В этот момент… В этот момент…. С Артура спадает оцепенение.

— Мам! МАМ! МАМОЧКА! — орёт мальчик, вскакивая с унитаза.

Фотографии веером разлетаются по всей комнате. Некоторые улетели под ванную. Одну из них Тамара месяц спустя найдёт за унитазом.

Артур с размаху врезается в дверь, забыв о том, что она закрыта на замок. Что он сам её закрыл. Он слышит шуршание шторки за спиной, но дверь открыть не может.

— МАМОЧКА! — орёт он ещё громче.

В этот момент он вспоминает про защёлку и убирает её, но шторка шелестит громче. Женщина отодвинула её целиком. И сейчас она схватит его. Схватит за шорты. Артур тянет дверь на себя, но вспоминает, что дверь открывается в коридор, и выталкивает её наружу.

Тамара в это время, встревоженная криками сына, выходит из кухни в коридор. В тот момент, когда распахнутая дверь ванной ударяется в неё, она выставляет руки, защищая голову и тело от удара, и отшатывается назад, чудом удержав равновесие.

Артур, чувствуя холодные и мокрые пальцы женщины на своей спине, падает, спотыкаясь о порог. Он ударяется головой о противоположную стену, не успев, как мама, защититься руками. Оказавшись на полу, мальчик старается отползти подальше от ванной, и от шуршащей шторки, и от страшной женщины с разорванным ртом.

Тамара, прикрыв дверь в ванную, видит сына на полу с приспущенными шортами, ползущего в сторону комнаты, отталкиваясь локтями от пола.

— Артур, что случилось? — она падает на колени перед сыном, но Артур не смотрит на неё.