– А я ведь говорил – глаза закрыть, Толик. – Покачав головой, я покопался в «сталкерской» аптечке, достав ампулу эуфиллина, одноразовый шприц, вату и флакон со спиртом. – Хип, сделай мужику жгут на руку… спасибо. Потерпи, Толя. Сейчас отпустит.

Худо было и Профу. Причем вовсе не по причине пси-шока, нет – Зотов сделал все грамотно, как я и просил. Профессор хранил тяжелое, мрачное молчание, точно такое же, с которым он помогал мне таскать трупы бандитов, и теперь почти ни на что не реагировал. Он сидел, сгорбившись, сцепив руки в замок, и глубоко, размеренно дышал, уставившись в одну точку.

– Держи, Проф, теперь не Корнейчука, а тебя поить буду, раз такие дела. – И другое лекарство, свежую партию которого я залил во фляжку перед выходом, было передано в мелко дрожащие руки Зотова. – Разом несколько глотков, наука. Ничего… ничего не поделаешь, дружище. Такая вот изнанка нашего ремесла, сталкер Проф, вся эта грязь, и не денешься никуда от нее. Нельзя в нашем деле без дерьма, так что не сломайся. Держись давай. Ты и не такое видал.

– Я человека убил, Лунь. Первый раз в жизни. – Зотов проглотил крепкую настойку как воду, даже не поморщившись, и, не глядя, вернул мне фляжку. – Так много лет прожил на свете, а не думал, что это настолько… страшно. Когда это случилось, когда прошла волна, я открыл глаза, сталкер. Открыл и забрал у него свой пистолет. А потом… потом…

– Иначе бы они убили всех, профессор. Хип, Пенку, нас с тобой. А потом и кого-нибудь еще. Подумай об этом. Не все, кто к гомо сапиенсам принадлежит, имеет право человеком называться, Проф. Ты все сделал правильно.

– Я это понимаю, друг мой. Но я не думал, что это на самом деле так страшно. У меня ведь сын старше, чем тот, ну, которого я… и потом все эти трупы. Эта кровь… эти открытые глаза с прилипшей к ним грязью… сталкер, это…

– И я помню своего первого, Проф, всегда буду помнить. Он был молодой и глупый убийца, обычный мародер. И было тяжело, друг, хорошо тебя понимаю. Просто возьми себя в руки. Ты же ученый, Зотов. Вот и подключай голову.

– На «ты» теперь, да, старший научный Семенов? – Зотов слабо, бледно улыбнулся.

– А как мне еще вас привести в чувство, профессор? – в ответ улыбнулся я и снова сунул фляжку в дрожащие руки. – Еще разок причаститесь, и не стесняться. Мне хватит, если что.

Проф благодарно кивнул и приложился к настойке, разом сделав несколько больших глотков. Подошла Хип, молча обняла, уткнулась лицом в плечо, но я отметил, что девушка держалась молодцом – похоже, прошли те времена, когда Хип жалела убитых бандитов, но все-таки плечи стажера заметно дрожали.

– Видел бы тебя сейчас Сионист, родная…

– Я про него и вспомнила, Лунь, – буркнула Хип мне в куртку. – Он словно сзади стоял вместе с тобой, когда я стреляла. И только пустота внутри, и все в порядке. У тебя пуговица оторвана, сталкер. Напомни, пришью.

– Спасибо, стажер. Сам управлюсь со снарягой. – И я подкинул, словно монету, подобранную с обочины пуговицу, которую забрал вместе с гильзами. Оставлять ее не следовало, хоть и пришлось повозиться с поисками. – Как Пенка?

– Я хорошо. Я справилась, – послышалось из машины.

– Да, Пеночка. Ты молодец. – Я кивнул и добавил уже другим, беззвучным языком:

«Твоя помощь нас всех спасла. Спасибо».

«Хорошо. Старалась. Больно плечо».

Я залез в салон, подошел к Пенке, аккуратно раздвинул плащ и увидел на джинсовой курточке темное пятно. Иная вздохнула, когда ткань отлипла от раны. М-да… шов, наложенный Профом, не просто не зажил, а даже немного разошелся и посерел. На известково-белой коже вокруг раны оформилось широкое, кремового оттенка пятно. Я даже почувствовал жар, когда аккуратно прикоснулся к Пенке, а та негромко зашипела от боли.

– Плохая земля, Лунь, – очень тихо сказала она. – Много сил надо. Мало силы осталось. Здоровая тут долго могу. Раненая – мало совсем. Болею. Хип не говори. Будет печаль.

– Мы сейчас поедем, Пеночка. Зона уже рядом, Москва недалеко, выздоровеешь. Ты крепкая, держись.

– Да, Лунь. Иностранка, – и Пенка улыбнулась, благодарно коснувшись руки. – Я еще могу день. Потом не знаю. Рана плохая.

– Толя! – Я обернулся к водителю, который уже понемногу отходил от шока. – Вести можешь?

– Сорян, сталкер… очень башка кружится, хотя уже легче.

– Тогда садись рядом и командуй. – И я прыгнул на водительское сиденье. – Нельзя ждать, едем. Водила из меня так себе, практика небольшая, но постараюсь.

– Ага… – Толя, кряхтя, перебрался на переднее сиденье, а я занял место водителя.

– Проф, бери мою «Сайгу» и снаряди себе пару магазинов. Хип, открой окна, подготовь свою Скарлетт и, если что, бей очередями, тормозить не будем. Ну, авось сталкерский, подлюга ты этакая, не подведи на этот раз.

И я снова вывел микроавтобус на трассу. Толя негромко командовал, я послушно сворачивал на проселки, боковые дороги, проезжал мимо все чаще попадающихся брошенных, иногда сожженных машин. У окон с каждой стороны дежурили Проф и Хип, держа наготове русский дробовик и бельгийский автомат, а за окном проносились густые, разрастающиеся кусты у опустевших поселков, редкие встречные автомобили, покинутые заправки и зияющие пустыми окнами недостроенные дома.

– Тут… направо, – буркнул Толя и неловко перебрался на свое законное место. – Все, Лунь, харэ. Я оклемался, дальше сам. Там в десяти километрах отсюда два поселка, занятых сталкерами. Типа, когда-то элитными были, ага. Ближайший, значит, это Радостный, он же Лазурный, на семьдесят домов. Там, как хозяева уехали, раньше бандосы жили, но их Сионист со своими парнями всех выбил. Дальше, полкилометра по дороге, еще один, Южное, коттеджи, тоже богатое местечко. Был пустой, теперь там тоже сталкеры обустраиваются.

– Постой… Сионист?

– Ну. Так это Джабир и сказал, чтоб тебя к Сионисту доставить. Типа, своих к своим. А ты че, не знал?

– Веришь, вообще не в курсе. Думал, по пути, недалеко от Зоны, выберем домик, чтоб схрон обустроить. Уже присматривался. А тут вон оно как.

Сзади прыснула Хип, хмыкнул невесело Проф, но слегка улыбнулся. Я уверенно кивнул:

– Вези к Сионисту, шеф. Думаю, мы с ним договоримся.

Смешанный лес сменился редким светлым бором, за которым показалась высокая, почти трехметровая стена из гофрированного металла. Примерно за тридцать метров от узорчатых металлических ворот я заметил два свежих дота со следами опалубки на покатых стенках и две деревянные вышки, усиленные наверху толстыми металлическими листами. Поперек дороги висела мощная цепь и несколько тросов, закрепленных по обочинам к двум бетонным блокам. Из лесочка к остановившейся машине вышли несколько вооруженных людей, в том числе и две молодые еще совсем девушки – я обратил внимание, что все были одеты в «Кольчуги» ранних моделей и киевские «Покровы».

– О, Толяныч приехал! – громко крикнул один из прибывших. – Никак, посылки привез?