Я отрицательно помотал головой, мне нечего было ответить на ультиматум, да к тому же я опасался, что голос откажется меня слушаться. Витёк дал знак своим бандюкам, и они выволокли мою малышку из дому. Я по-прежнему сидел связанный, что явно противоречило объявленному условию освобождения Ники. А значит, вскоре у меня должен был появиться шанс изменить расклад в свою пользу, пусть только развяжут мне руки. Но такого шанса мне не дали. Как я и предполагал, у бывшего мента имелся ствол. Витёк вытащил из-за пояса пистолет и направил дуло в мою сторону.

– Дёрнешься и получишь пулю в живот,– он произнёс это с неким даже вожделением, словно только того и ждал, что я попытаюсь сопротивляться. – А пока ты будешь загибаться, мы прям у тебя на глазах попользуем твою девку. Все, по очереди,– от предвкушения подобного развлечения его глаза стали масляными. – Кивни, если понял.

Я кивнул. А что мне ещё оставалось? Кто-то за спиной чиркнул лезвием по верёвке на моих запястьях, и дверь за бандюками захлопнулась. Вот такая приключилась история. Уж извините за красочное описание этой безобразной сцены, что называется, отдал дань своим графоманским наклонностям, не удержался напоследок. Удивительно, но та паника, что, прямо скажем, небезосновательно преследовала меня в последние дни, испарилась окончательно. А чего паниковать? Самое страшное уже случилось. Меня поставили перед немыслимым выбором, который, по сути, выбором-то не является. Прям как в нашем последнем разговоре с Вороном.

Похоже, учитель отлично знал, что случится, и удалился в свою берлогу не восстанавливаться, а чтобы полностью исключить своё вмешательство. Впрочем, вмешаться он всё-таки попробовал, только обломался, вернее, я его обломал с этой идиотской попыткой утопить Витька и его братков. Не выдержал мой мудрый гуру роли стороннего наблюдателя, когда главный злодей так глупо подставился, вот и сделал отчаянную попытку отменить кармический экзамен. Теперь я понимаю, почему он сказал, что я пожалею о своём поступке. Если бы катер разбился на скалах львиной лапы, то ничего этого не случилось бы, все пятеро бандитов погибли бы в крушении, шансов там не было.

Интересно, переиграл бы я те события, если бы у меня была такая возможность? А если бы я заранее знал о той роли, что уготовала в этом спектакле мстительному менту? Нет, я бы всё равно не позволил Ворону стать убийцей, да и сожаления о том, что сделал, не испытываю, может быть, только досаду на собственную тупость. Мог бы и догадаться, что моя интуиция не напрасно бьёт тревогу и хоть как-то подготовиться к нападению. Впрочем, если уж судьба вознамерилась макнуть тебя в дерьмо, то никакие меры предосторожности не помогут, лучше просто набрать побольше воздуха в лёгкие перед погружением в эту неаппетитную субстанцию. Случилось то, что должно было случиться.

Удивительно, но я совсем не испытываю обиды на Ворона за его скрытность и самоустранение. Даже хорошо, что он сдержал своё слово и не поделился со мной деталями предстоящего экзамена. Всё равно к такому нельзя заранее подготовиться, только бы измучился ожиданием. А в том, что это именно тот самый экзамен, о котором мы столько говорили, у меня нет ни малейшего сомнения. Впрочем, решения тоже нет. Глупо было надеяться, что я справлюсь там, где спасовал умудрённый опытом многих жизней Белый Лис. Интересно, а что именно он тогда отмочил, чтобы двести лет расплачиваться за этот свой поступок? Нет, лучше не знать, иначе это знание повлияет на моё решение, которого я пока в упор не вижу. Или уже вижу, просто боюсь себе в этом признаться?

А бояться уже поздно. Выбор есть выбор, и мне придётся его сделать. Да, я отлично понимаю, что, выбирая меньшее из зол, я всё равно выберу зло, но хороших вариантов в этом раскладе я не вижу. Или их действительно нет. Отказаться от выбора? Увы, в данном случае мой отказ будет означать смерть для моих девочек. Я даже умереть не могу, потому что это не спасёт мою беременную малышку. Мстительный отморозок отыграется на ней, если не получит того, что хочет – голову своего врага. А ведь я поклялся защищать Нику, причём живым или мёртвым. Надо же, как в воду глядел. Так что мне всё-таки придётся выбрать зло, без этого не обойтись.

Теперь я понимаю, что Ворон своим занудством, порой доводившем меня до судорог, просто старался облегчит мне этот выбор. Ясно, зачем он с такой маниакальной настойчивостью внушал мне мысль, что якобы устал от жизни и ждёт-не дождётся, когда же отправится на покой. Наверное, это даже отчасти правда, мой мудрый учитель действительно прожил очень долгую жизнь и выполнил всё, что задумал. И мне даже не придётся его убивать, достаточно просто разбудить и рассказать о том, что произошло. Кстати, именно этого он от меня и ждёт, судя по всему. «Буди меня, Лис, не стесняйся.» Смешно, как будто я не способен разглядеть эту примитивную двухходовку: отчаявшийся ученик бежит под крылышко к учителю, и благородный учитель жертвует собой, разумеется, совершенно добровольно.

Ты ведь именно так всё это себе представлял, Ворон? Твоё «прощай» было вовсе не случайным, ты со мной действительно прощался и был абсолютно уверен, что в этой жизни нам больше не суждено встретиться. Что ж, в этом ты прав, учитель, прав, как всегда. Но в другом ты всё-таки ошибся, не стану я перекладывать на тебя свою ответственность, уж не обессудь. За всё, что я сделаю, придётся отвечать только мне. Пусть это будет моя карма. Ты ведь сам хотел, чтобы я наконец повзрослел. Вот и сбылось.

Не знаю, засчитают ли на этот раз владыки кармы сдачу экзамена, вполне возможно, что снова отправят меня на пересдачу. Но в одном я абсолютно уверен: мы обязательно встретимся в будущей жизни, Ворон. Поверишь, я уже по тебе скучаю. Так стоит ли грустить, ведь жизнь и смерть – это просто две стороны одной монеты. Так и вижу, как чья-то уверенная рука подбрасывает в воздух эту золотую монетку, и та крутится, разбрасывая вокруг солнечные зайчики. Глупо в такой ситуации просить прощенья, хотя ты, наверное, уже давно меня простил, что называется, авансом. Но пока этот заветный кругляшок ещё не приземлился, я всё-таки это скажу. Прости меня, учитель.

Пустынный пляж, усеянный чёрными валунами, на этот раз не вызвал у меня никаких кулинарных ассоциаций. Наверное, это от того, что я не был голоден, да и вернулся на Спас исключительно потому, что меня уже достали эти глючные сны с видами островной природы. Два года назад, когда я оказался на острове впервые, то был полон желания разгадать тайну Спаса. Всё здесь меня завораживало: и пляж с чёрными камнями, и вековые сосны, и холмы с высокой травой, и, конечно, заброшенный дом, где меня заперли на всю ночь. Чего греха таить, найденные тетрадки тогда показались мне драгоценным кладом. Я был благодарен судьбе за такой подарок, а ещё был благодарен тому могущественному волшебнику, что заманил меня в свой бывший дом, за подаренный шанс прикоснуться к тайне.

Но это прошло. Тайна оказалась с привкусом горечи, а зов, который привёл меня на остров, оказался зовом мертвеца. Учитель даже из могилы позаботился о том, чтобы записки его ученика обрели своего читателя, хотя не понятно, зачем ему это понадобилось. Скажу прямо, конец этой загадочной истории совершенно выбил меня из колеи. Я ожидал чего угодно, но только не того, что Лис убьёт своего учителя. Этот парень мне понравился, честно. Пока я читал его записки, то буквально с ним сроднился. Мне стало казаться, что я его очень хорошо знаю и понимаю. Я ошибся.