Равелло, Амальфитанское побережье

Яслышала о людях, которые, попав в какое-то новое место, будь то огромный мегаполис или маленький городок, старый замок или хижина на берегу озера, вдруг чувствуют, что вернулись домой после долгого и утомительного путешествия. Поппи называет это валлийским словом «hiraeth» – тоска по дому, ностальгия, непреодолимая тяга к месту, которое взывает к твоей душе. Едва оказавшись в Равелло, я и сама, кажется, начинаю понимать, что это не досужие выдумки.

Солнце садится за Тирренское море и окрашивает весь пейзаж в пастельные тона. Тут и там яркие вкрапления живых изгородей из пурпурной бугенвиллеи, и повсюду вазоны с красной геранью, корзины с лиловым алтеем и желтым львиным зевом.

– Я дома! – восклицает Поппи, открывает окно и впускает в машину легкий бриз, который приносит аромат роз и запах морской воды. – Наконец-то!

По ту сторону скал приглушенно гудит, словно напевает колыбельную, Средиземное море. В этой тихой деревне, население которой составляет меньше трех тысяч человек, все пережитые за день волнения сразу куда-то испаряются. Но это место нельзя назвать сонным, здесь есть своя мощная энергетика. Вверх по извилистым улочкам поднимаются хайкеры с палками для скандинавской ходьбы; велосипедисты мчатся мимо, не снижая скорости, но приветственно машут им руками.

Я останавливаюсь напротив элегантного бутик-отеля на Пьяцца-дель-Дуомо, что в самом центре Равелло. И замечаю во дворе великолепный фонтан.

Онемевшей от напряжения рукой вытаскиваю ключ зажигания и с облегчением вздыхаю:

– Спасибо Тебе, Господи!

– Ты сделала это, Эм, – улыбается Люси. – Ты села за руль, и ты ну просто охренеть как классно водишь.

Тетя радостно вскрикивает и берется за дверную ручку, но кузина усаживает ее на место:

– Не так быстро, Поппи. Значит, ты все это время была замужем? Почему ты нам не сказала?

Я резко оборачиваюсь, мне так хочется поскорее услышать ответ на этот вопрос.

Тетя смотрит в окно и говорит:

– У нас не было свидетелей и не было документов. Мы жили во грехе. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что нам следовало отнестись к этому серьезнее. Нам в голову не приходило заключать брак вне католической церкви. Дело в том, что мы тогда не понимали: время уходит.

Люси переводит взгляд с Поппи на меня, потом снова смотрит на Поппи:

– И все-таки это значит, что проклятие снято, да? Все эти годы не было никакого проклятия!

– Мы с Рико верили, что Бог благословил наш брак. Мы обменялись кольцами, которые купили в ближайшем магазине, совсем дешевыми, не дороже бутылки молока. Мы часто приходили в собор и наводили справки о молодом священнике, который внезапно появился в тот вечер. Но отец Пьетро, старый и совершенно седой, настаивал на том, что в этом приходе он единственный служитель. После воскресной мессы мы расспрашивали прихожан. Но никто не видел молодого темноволосого священника с длинным тонким носом.

– И что это значит? – не унимается Люси. – Вы состояли в законном браке или нет?

Тетя поднимает руки:

– Было ли это законно? Или, может, аморально? Что скажут окружающие? Меня станут критиковать? Отвернутся от меня? – Поппи кладет руку на плечо Люси, и я понимаю, что сейчас она говорит о Софии, а вовсе не о своем Рико. – Может, так оно и будет. Но когда ты действительно любишь, то это тебя совершенно не смущает. Научись отвечать: «И что с того?»

Наш номер на втором этаже отеля «Микеланджело» впечатляет даже больше, чем тот, в котором мы жили в Венеции: гостиная, две королевских размеров кровати. Голубые тисненые обои, лепной потолок, на стенах – написанные маслом картины. Мы с Люси распаковываем вещи, а тетя стоит в сторонке и смотрит в окно. Я убираю чемодан и подхожу к Поппи.

На противоположной стороне площади виднеется симпатичная белая церковь с простым крестом на пирамидальном шпиле. Два арочных окна над зеленой двустворчатой дверью похожи на изогнутые брови.

– Там, – Поппи указывает пальцем, – я завтра встречусь с Рико.

В ее голосе столько надежды. Я открываю рот, чтобы предупредить ее, но понимаю, что это глупо. Пусть моя никогда не унывающая тетя проживет еще один день с верой в то, что чудеса возможны.

Колокола звонят семь раз. Элегантно одетые пары туристов выходят из отеля и отправляются на ужин. Теплый вечер располагает к тому, чтобы надеть босоножки и юбку, но Поппи останавливает свой выбор на жилете из искусственного меха. По пути в ресторан тетя предлагает зайти на виллу Руфоло.

– Эту виллу в тринадцатом веке построил один богатый купец. Мы с Рико обожали гулять по садам Руфоло.

Большинство туристов уже разошлись, вокруг тишина. Мы заходим в строение, похожее на древнюю сторожевую башню, и, миновав арочный проем, идем дальше по усаженной кипарисами и липами дорожке.

Поппи останавливается:

– Закройте глаза.

Мы подчиняемся. Когда я снова открываю глаза, у меня захватывает дух от восторга. Такое ощущение, будто мы попали в какую-то сказку.

В центре дворика круглый фонтан, а вокруг него – клумбы с тропическими растениями и розами самых разных сортов и оттенков. Меня неудержимо тянет к краю террасы. В трехстах футах внизу сверкает на солнце Салернский залив, а небо все в лиловых и золотистых разводах.

Ко мне подходит Поппи:

– Это место называют Сад души. Здесь Рико иногда играл на скрипке.

Тетя поворачивается и медленно обводит сад взглядом. Я не сразу понимаю, что она высматривает своего Рико.

– Я одна проголодалась? – спрашивает Люси, возвращая нас в реальный мир. – Может, перекусим?

Мы направляемся в «L’Antica Cartiera», уютный ресторанчик, который специализируется на морепродуктах. Он находится на краю скалы, и из окна открывается прекрасный вид на побережье. Внизу волны бьются об утесы, а мы наслаждаемся тартаром из тунца, кораллового цвета лобстером и теплым салатом из фенхеля с помидорами. Поппи каждую минуту поправляет парик и вскидывает голову, когда на террасе ресторана появляется новый гость. И всякий раз у меня сжимается сердце.

Официант разливает вино.

– За моих прекрасных девочек! – говорит Поппи, поднимая свой бокал. – Лучана, ты наконец-то поняла, что тебе не нужна гламурная сумка.

Люси сияет:

– Да… Теперь я осознала свою ошибку. Я подыскивала себе модный клатч, хотя сама по жизни – девчонка, которая вечно ходит с рюкзаком.

– Ты становишься той, кем тебе суждено стать.

– Да, ты у нас молодец! – Я чокаюсь с кузиной.

– Я молодец? Да ты посмотри на себя. Ты дала отпор Дарии. И ты вела машину по этой сумасшедшей дороге.

Еще чуть-чуть – и я совсем загоржусь. Десять лет я жила в своем маленьком мирке, словно улитка в раковине, и никого туда не допускала. Я позволяла манипулировать собой, мною управляли страх и вера в проклятие.