— И разгневаешь дьявола!

Веселье сползло с лица Ирмы.

— Знаю, что иду против его воли, но твоя кровь… Я сама не своя! — Вампирша воззрилась на меня хищным взглядом. — Я схожу с ума!

— Ты безумна!

— Мы все безумны! — Ирма вновь повернулась к воде и уставилась в сереющую полосу леса на берегу. — Каждый из нас безумен по-своему! Бран! Велдон! Ты да я!

Проклятый пепел! Она права! Я тоже сошел с ума, когда ласкал в теплой купели давно умершую женщину. Когда целовал ее! Сколь бы ни думал об Алисе, но чем дольше не найду свою любовь, тем больше вероятность, что с Ирмой все повторится. Потому что я все еще человек! Мужчина! А Ирменгрет во многом осталась женщиной, и еще какой женщиной!

— Ты почти вывела нас из Запустения, — сказал я. — Твоя миссия подходит к концу.

— Почти, но не до конца, — возразила вампир. — Еще четыре или пять дней идем по Тарте, а потом в открытом море. Но я не могу оставить вас, пока галеон не дойдет до нужного порта. — Ирменгрет кивнула в сторону двух матросов, крутившихся на носу галеона. — Если я покину вас, имперцы могут взбунтоваться.

— Не думаю, — произнес я.

Случайно поймал их взгляды. Они видели, что демоница целовала меня. Того, кто тоже сразил многих. Почти демона или черта, которого не брали ни сталь, ни пули, ни магия молоденькой колдуньи. А теперь дьяволица жалась ко мне! Моряки «Святого Филиппа» боялись меня не намного меньше Ирмы.

— Думай не думай, но я не оставлю вас, — сказала вампирша.

— Хорошо. Пока плывем на этом корабле.

— Нет, Николас. Я вообще не собираюсь уходить. — Ирменгрет пожала плечами, будто извиняясь, и улыбнулась.

— Что?! О чем ты говоришь?.. — Я был поражен.

— Я остаюсь с тобой. Навсегда.

Голос у Ирмы был спокоен, как и она сама. Словно произнесла нечто совершенно обыденное.

— Как это «навсегда»?.. — Вид у меня был глупый. Я растерянно смотрел на Ирму и думал, что же скажет Алиса, когда узнает, что эта красивая женщина со мной навсегда.

— «Навсегда» — значит «навеки». — На щеках Ирмы заиграл румянец, она даже спрятала под опущенными ресницами взор. Ей тоже было неловко. — Ты бессмертный, и я тоже. Мы будем вместе до скончания времен либо пока сатана не прихлопнет нас.

Вампирша подняла взгляд. Он изменился, меня проняло вдруг чувством опасности.

— Надеюсь, ты не против моего предложения?

— Ты точно безумна!

Я не знал, что ответить и как вообще реагировать на ее слова.

— Мне все равно!

Ирма вновь прижалась ко мне. Мы смотрели друг другу в глаза, и губы были рядом. Я чувствовал ее дыхание, но она не касалась моих губ. Внутри что-то подсказало — не стоит ее отталкивать.

— Но почему?

— Все просто. Я буду рядом с тобой и стану ждать шанса. Но если покину тебя, этот шанс никогда не представится. Тогда я точно свихнусь.

— Ты уже сошла с ума. Этот шанс погубит тебя!

— Все меняется, Николас. Все меняется, а я остаюсь с тобой.

Губы Ирмы коснулись моих. Я не противился ей. Что я творю? Люблю Алису, но целую другую! Вампир оттолкнула меня и направилась к юту. Туда, где ее ждал доктор с погибшего флейта.

— Погоди!

— Что тебе, Николас?

— Отпусти Зилля! — Я не сказал, что вампирша околдовала доктора, но Ирма поняла, чего хочу от нее. Нахмурилась и помахала перед собой пальчиком.

— Он мой! Не трогай мои игрушки!

— Он прежде всего человек! Сними чары!

— Только если ты…

— Нет!

— Тогда не вмешивайся! — Вампирша двинулась прямо к доктору.

Кровь и песок! Рене Зилль стал живой куклой для вампира. Когда смотришь на это, сами собой просятся на уста грязные ругательства. Я дал им волю! Человек может быть пленником или рабом, но нельзя дурманить его разум. Проклятый пепел! Злился и на себя — за то, что беспокоит судьба доктора. Что мне до него? Какое дело до Зилля?

— Омерзительно.

Ко мне подошли Бран и Велдон. Монах кивнул на доктора, который чуть ли не запрыгал на задних лапках, когда к нему приблизилась Ирменгрет.

— Тоже так думаю, святой отец, — произнес я и понял, что сказал лишнее.

— Оставь сие, — отмахнулся инквизитор, прежде чем я принялся извиняться, — уже без разницы, как называете меня.

Вампирша протянула Рене Зиллю руку. Доктор опустился перед ней на колено и с благоговением поцеловал дарованную кисть рыжеволосой красавицы.

— Прямо рыцарь, — хмыкнул Бран и хлопнул меня по плечу. — Ну, а ты дал! Зажимался с Ирмой у всех на виду. У матросов глаза навыкате были. Для них это было все одно что со смертью обниматься.

Я состроил кислую мину, но вдаваться в подробности не стал. Предпочел кивнуть на Ирменгрет и доктора, который теперь раскланивался перед дамой, а вампирша, смеясь, хлопала в ладоши.

— Тьфу, — сплюнул Бран. — Нужно было ему кишки выпустить на том корабле. Или еще не поздно? Прирежем, как козленочка, чтоб не скакал, да насадим башку на копье рядом с первой головой?

— Пускай поживет, — произнес я. Не говорить же, что Ирма либо с доктором играет, либо мне покоя не дает. — Лучше скажи, святой отец, что за сила заставляет оторванную голову жить? Некромантия?

— Голова мертва, — ответил Томас Велдон, — и я не учуял даже самой малости от некромантии. А что до ее шевелящихся губ и моргающих глаз, то это просто фокус. Немного вампирской магии и никакой некромантии. Но на людей действует отменно. Все боятся, никто не решается подойти к голове ближе чем на три фута.

— Это правильно. — Бран сжал кулак. — Команду корабля крепко нужно держать! Иначе долго на галеоне не проплывем.

Я и Велдон смотрели друг на друга.

— Ты говорил ему?

Монах покосился на предвестника и покачал головой.

— Нет, — молвил инквизитор.

Бран выжидающе взглянул на нас:

— О чем вы?

— Дьявол был здесь, — сказал я. — Мы беседовали с ним.

Теперь мы ждали реакции Брана. Он засопел и поскреб подбородок.

— Хотел бы я знать, что вам ответить, — вдруг произнес он.

Монах и я непонимающе переглянулись.

— Вам ведомо, кто я, — начал предвестник, — всадник апокалипсиса, который… А что который? Черт его знает! Ничего не помню и не знаю об этом. Наверное, и о дьяволе запамятовал многое. Ныне я тот, кого вы увидели в лесу, когда проснулся под плащом. Больше ничего во мне нет. Хотя… Вру!

Предвестник отвязно выругался.

— Бывает, нужно мне что-то. — Бран вытащил из ножен шпагу. — Например, этот клинок. Про него я помню все, и руки мои сами знают, как управляться со шпагой или кинжалом. Потом взял аркебузу и вспомнил, как зарядить и лучше выстрелить.