«Ого. Мы тут пытались границу пешком перейти».

«Зря не перешли! Ты в большой опасности».

Я снова заволновалась. Ведь только-только успокоила себя. Мы только договорились о встрече с адвокатами правозащитной группы. Только решили действовать на трезвую голову.

«И что мне делать?!»

«Тебе нужно немедленно уехать».

«Как?!»

«В Турцию. Нормально. По авиабилетам. Я договорился. Покупай».

Я купила билет в Турцию. А днем раньше успела съездить к знакомым и погладить оставленного на передержке Пепегу. Он, казалось, совсем не был обижен, что я его оставила. Видимо, с прошлого раза он понял, что я всегда возвращаюсь.

Мне не хотелось его отпускать. Мой маленький сладкий малыш, мой огромный пушистый пес. Он же вообще не понимает, что происходит. И ни в чем не виноват.

Утром двадцать пятого июня мы поехали в аэропорт, на всякий случай заручившись поддержкой журналистов. Они проводят меня на самолет, и, если меня попытаются арестовать, это сразу осветят.

Абсолютно спокойно я прошла паспортный контроль. Мне поставили штамп в паспорт, и я улетела в Стамбул. Это случилось так просто и внезапно, что я не успела понять, что вообще произошло. А что же тогда было в Армении? Какой переход границы пешком? Какие коровы, абрикосы, горы, полицейские, похищения, угрозы, уголовное дело? Что с моей жизнью не так?!

Я была очень благодарна Яну за помощь. Уже второй раз он спасал мне жизнь, помогая уехать из страны.

В Стамбуле меня встретил хороший друг и комик Денис Чужой, который пустил меня к себе пожить на первое время, хотя сам жил с женой Олей и тремя собаками. Одна из собак была лабрадор – как и мой Пепега. Только старше и девочка.

По утрам мы гуляли с собаками все вместе, и я рассказала им сумасшедшую историю про полицию, попытку побега. И что я смогла уйти от всего этого, просто сев на самолет. И что у Светы и Миши полиция украла телефоны и паспорта, так что им уехать будет сложнее. Но я же уехала, а искали меня, а значит, и ребятам все вернут. Денис и Оля удивленно переглядывались. Денис сказал, что, если нужно, я могу остаться у него на подольше.

Меня продолжали травить в интернете. Мне писали какие-то армяне, что я опозорила их страну своей гнусной ложью и что они меня ненавидят. Я пожаловалась Дане Поперечному. Он сказал хорошую фразу: «Такая шумиха поднялась, и поэтому ты на свободе. Если ненависть отдельных дураков – цена твоей свободы, то это небольшая цена».

В Стамбуле, как ни странно, тоже оказались русскоязычные микрофоны. На которые я с радостью пошла выступать. Там меня узнали, и я поняла, насколько неадекватной стала после истории в Армении.

Я сидела за столом после выступления в баре и редактировала в блокноте шутки. Ко мне подошел худой молодой человек со светлыми волосами и в очках.

– Таня Щукина? – спросил он.

Я отшатнулась, выронила ручку, встала и начала озираться, куда могу сбежать. Молодой человек сразу попытался меня успокоить, словно зарычавшую дворовую собаку:

– Тише, тише. Не бойся. Я Илья. Я тебе ничего не сделаю.

Я извинилась и села обратно за стол. Немного ошарашенный Илья спросил:

– Я читал в «Твиттере» твою историю. Ты где сейчас живешь?

– У Дениса Чужого, – честно ответила я. Я хотела своей честностью будто извиниться, что отшатнулась от него, и показать, что ему доверяю.

– Ты ищешь квартиру?

– Да, еще как! – воскликнула я.

– У меня друзья сдают маленькую квартиру в Фатихе. Рядом со мной. Недорого, всего пятьсот долларов. Интересно?

– Очень! – обрадовалась я.

Молодой человек пообещал, что залога за квартиру не будет – он объяснит хозяевам мою ситуацию. Мы пожали руки, и уже на следующий день я въехала в новую квартиру.

Меня встретил Илья и арендодатель по имени Мехмед. Высокий, широко улыбающийся турок с прекрасным английским. Он проводил меня по крутой винтовой лестнице на последний этаж высокого трехэтажного узкого дома. В квартире были низкие потолки и косой потолок, какой бывает в помещениях под самой крышей. Жилище было небольшим, но очень уютным и чистым. Было видно, что здесь часто убирают и всеми способами стараются создать комфорт: в гостиной стояли книжные полки, диван и кофейный столик, в спальне стояла огромная кровать. Мехмед объяснил мне на английском: «Мои соседи – владельцы этой квартиры. Они уехали отдыхать и попросили меня найти жильцов, пока их нет».

Я заплатила Мехмеду за месяц проживания. Деньги на первое время я взяла у Светы, которая дала мне наличку в долларах, сказав, что успела вывести последние деньги с того европейского счета, с которого расплатилась с Гариком.

Мы посидели в квартире, поболтали, и, когда я попрощалась, ребята неожиданно для меня вышли на балкон и исчезли. Я подумала, что сошла с ума – на балконе никого не было. Только соленый морской турецкий воздух обдувал мне лицо.

Вдруг я услышала слева: «Ку-ку» – и резко обернулась. На соседнем балконе стоял Илья и смеялся. Он сказал:

– Мы через балкон перелезли. Я живу здесь, прямо у тебя за стенкой. А Мехмед за следующей стенкой от меня. Тут слишком долго подниматься, поэтому мы так перелезаем.

– То есть тут можно вылезать на крышу? – приободрившись, поинтересовалась я.

– Конечно можно! Даже нужно! С крыши видно Босфор! – гордо декларировал Илья.

Я уже собралась лезть на крышу, но он меня остановил:

– Не надо. Тут темно, а ты пока не залезала. Завтра залезем.

Я согласилась с его словами, мы пожали руки через балкон, и я вернулась в квартиру. Впервые за долгое время я почувствовала себя спокойно и быстро уснула.

Тем временем Света и Миша вовсю работали с адвокатами, и тридцатого июня пошли вместе с ними забирать телефоны и паспорта. Им все вернули, правда, Мишу заставляли показывать переписки со мной и отсылать скриншоты им на почту. А Светин загранпаспорт, по ее словам, они попросту потеряли. Адвокаты были в шоке. Они говорили, что за всю их практику такое они видят впервые.

Свете сделалось совсем плохо. Почка отказывала, и вдобавок из-за всех переживаний у нее открылась язва. Сперва Миша помогал ей, но решил оставить ее и вылететь ко мне, раз ему отдали документы. Он винил себя, что бросает Свету в такой ситуации, но решил для себя, что ему важнее я. И скорейшее воссоединение со мной.

На следующий день я увидела в «Твиттере», что в Армении разогнали митинг. Для меня это стало как будто еще одним подтверждением моей истории. Я все еще была не в адекватном состоянии и любые внутренние дела Армении воспринимала на свой счет. Я была так обижена и зла, что написала: «Свету держат в Армении и не возвращают ей паспорт. Она больная женщина на грани между жизнью и