Все эти сведения по родной природе, накрепко вбитые когда-то наставником, промелькнули в голове Ресана, завершившись единственным вопросом: если кхарги такие редкие, почему их здесь так много?!!

— Что… что нам делать? — спросил юноша слегка дрожащим голосом.

— Ждать, — Венд казался совершенно спокойным. Возможно, это жуткое соседство его и впрямь не сильно беспокоило.

— Чего ждать?

— Я не знаю, почему они не нападают, — объяснил воин, — это не в привычках кхаргов. Огня они не боятся, нашего оружия — тем более. Что бы их ни сдерживало, пока оно действует, мы в безопасности.

— Но если они не могут на нас напасть, почему не уходят?

Воин пожал плечами:

— Очень голодные, наверное.

Ресан тихо всхлипнул. Идея стать ужином для очень голодных кхаргов вдохновляла не больше, чем для кхаргов, слегка проголодавшихся.

— Забавно, — проговорил между тем Венд, глядя куда-то в сторону, — кажется, твоя сумка светится изнутри.

Ресан не успел ничего сказать, а воин уже расстегнул ремни и раскрыл створки. Изнутри действительно шел свет, в чем-то похожий на сияние гнилушек на болоте, такой же мертвенно бледный. Кто-то из кхаргов зло взвыл, но звук тут же оборвался в кашляющий рык.

— Что это такое? — холодно спросил воин, поднимая за цепочку подвеску в форме волчьей головы.

— Э-эм, — неуверенно проговорил Ресан, — наверное, амулет.

— Наверное, амулет? — с нехорошей интонацией повторил Венд.

— Ты его в мою сторону кинул на поляне, — пояснил юноша, — когда я от мага прятался и думал, как бы с тобой напроситься. Я тогда решил, что лучше прибрать, на всякий случай…

— На всякий случай?! Ты, придурок малолетний! Ты хоть понимаешь, что это вещь Тонгила? Да она просто истекает Темной магией!

— Я слышал, как он тебе говорил, — возразил Ресан, — что без этой защиты выйти из леса трудно.

— Почему ты мне потом не сказал про амулет? — потребовал Венд.

Ресан вздохнул, признаваясь:

— Да я бросил его в сумку и забыл. Это ведь он нас от кхаргов защищает?

Венд не ответил. Сияющий амулет покачивался в его вытянутой руке, огненные блики отражались на металле, и казалось, что волчья морда все время меняет свое выражение, словно живая.

Ресан перевел взгляд на воина: на лице того попеременно отражались тоска, боль, ненависть. Потом, медленно, очень медленно, он опустил руку, протянул амулет юноше:

— Убери, иначе я не удержусь и выброшу, а без защиты нас действительно сожрут…

Ресан забрал магическую вещь и осторожно уложил обратно в сумку. Посмотрел на мельтешащие тени хищников: всё там же, ни один кхарг не посмел подойти ближе, чем на десять шагов. Злые голодные глаза, зловещее рычание, но и только. Не прыгнут, не загрызут, не напьются человеческой крови…

— Венд, — впервые за все время пути осмелился спросить юноша, — Тонгил ведь тебе не просто враг. Что вас связывает?

Тот устало вздохнул:

— Много лет назад мы были лучшими друзьями. Тонгил скрыл тогда, что носит в себе Темный Дар. Поверишь ли, сумел убедить всех, что он — подмастерье Светлого мага, лекаря и травника. Он даже спас у меня на глазах несколько раненых… Только много позднее я узнал, что Темные умеют не только убивать, но и лечить своей Силой…

Ресан вздрогнул: Темные, способные лечить… Даже звучало это кощунственно. Но Венд не убеждал его ни в чем, он просто рассказывал свою историю, и оттого приходилось верить.

— Потом наши жизненные пути разошлись, — продолжил воин глухо, — мне приходилось слышать о некоем Тонгиле, Темном, подминающим под себя одну провинцию за другой, убившем Великого Неркаса. Но Тонгил — не такое уж редкое родовое имя. А потом я увидел его и понял, с кем в юности водил дружбу. А еще некоторое время спустя он уничтожил деревню, где жила моя семья. Понятно теперь, что нас связывает?

Ресан кивнул, да и кто бы ни понял:

— Долг крови.

— На самом деле, — тихо сказал Венд, — за тот прежний обман я ненавижу его также сильно, как за смерть родителей. Мы ведь смешали тогда кровь, как побратимы, а потом оказалось, что под маской друга, человека, за которого я готов был умереть, скрывалось чудовище.

Радога радовала хорошей погодой.

Пока это оставалось единственным, чем она радовала, поскольку многочисленность вооруженных отрядов, колючие взгляды местных жителей и обилие слухов, предрекавших войны, смуты, эпидемии и вторжения иноземцев Венду не понравились.

Воин потрепал по холке умную гнедую, доставшуюся ему благодаря капризу Тонгила, скормил ей остатки творожной ватрушки, сбереженной с обеда, и вышел из конюшни. В город они приехали вчера под вечер и первым делом нашли гостиный двор подешевле.

Черноволосый паренек, спутник Венда, все еще отсыпался. То есть к обеду Ресан спуститься изволил, но потом, пробормотав что-то про утомительное путешествие, вернулся в комнату. Венд, вернувшийся в их номер позднее, застал мальчишку уткнувшимся носом в подушку. Будить не стал.

Храм Солнечного, расположенный недалеко от главной торговой площади, сиял, как положено, и белизной стен, и золотом куполов. У ступеней толпился народ: кто-то входил, кто-то выходил, кто-то просил подаяния, именем бога благословляя щедрых и пугая скупых.

Не обращая внимания на профессиональных побирушек, Венд поднялся наверх, в храм, внутри привычно обогнул несколько распростертых на каменном полу кающихся грешников, подошел к восточной стене, где, наклонившись, шагнул сквозь низкую арку, удобно скрытую за широкой колонной. Подобный проход, как знал Венд, существовал во всех храмах Солнечного, строившихся из века в век по одному плану.

— Да воссияет во Тьме Солнце, — произнес ритуальную фразу приветствия молодой жрец, сидевший в алькове, откладывая книгу и поднимаясь ему навстречу. Венд поклонился, приветствуя служителя:

— Да воссияет.

— Что привело тебя, воин? — жрец смотрел на него с легким любопытством, должно быть, не многие ищущие спасения заглядывали сюда, предпочитая просить бога напрямую.

— На мне проклятие, — тяжело проговорил Венд, не имея желания и сил для долгих предисловий. — Проклятие Темного мага.

Жрец вздрогнул: проклятие — это не грех, требующий лишь молитвы и искупления, это серьезно. Это может перекинуться и на помогающих проклятому.

— Подожди здесь, воин, — проговорил он. — Я позову отца-настоятеля. Сам я лишь недавно прошел жреческое посвящение и не смогу помочь тебе.

Венд кивнул и остался в одиночестве. Ощущения были, как в почти позабытой ранней юности, перед самой первой битвой. Как и тогда, бешено колотилось сердце, к горлу подкатывал ком. Скоро он узнает, как решил отомстить ему Тонгил за покушение на свою драгоценную персону. Отчего-то вспомнилось, что перед той, самой первой битвой, Арон был рядом и пытался подбодрить, рассказывая забавные истории из жизни своего чудаковатого учителя-травника… Который на самом деле, как позднее узнал Венд, являлся Темным, выделявшимся даже среди себе подобных вспышками безумия и садистскими наклонностями…