Снизу раздались встревоженные крики: суетившиеся люди оставили свои дела и столпились вместе, показывая на растущую черноту. Арон выругался, торопясь к лестнице: что бы это ни было, вряд ли оно явилось с добром и миром. Порождение магии? Создание божества? Нечто иное?

На ступенях винтовой лестницы натолкнулся на Лоргана, который мчался наверх, перескакивая через две ступени.

— Ты видел? — воскликнул Темный, остановившись перед ним.

— Да, — Арон поморщился. Показывать невежество перед врагом из прежней жизни не хотелось, но если тот спросит, что это за чудо, придется признать…

— Это ведь Длань Владыки, да? — между тем выдохнул Лорган. Арон на мгновение замер, судорожно прокручивая в памяти все, что ему приходилось когда-либо слышать о подобном. Что-то, связанное с Вечной Степью… Мэля бы спросить.

— Возможно, — северянин заставил свой голос звучать ровно.

— Кто-то сумел притянуть этих чудовищ, — возбужденно сказал Лорган. — Если это наши враги, если их натравят на нас… Я еще не слышал, чтобы смертному удавалось совладать с Дланями, но, может, ты и сумеешь…

— Не торопи события, — остановил его взволнованную речь Арон, выходя из башни, и запрокинул голову, разглядывая еще сильнее вытянувшиеся в небо столбы дыма.

Венд еще несколько мгновений постоял перед входом в храм Солнечного, потом повернулся спиной к встревоженным людям, собравшимся на площади, и поднялся по ступеням. Позади него продолжал звучать голос глашатая, именем духовных и светских властей призывающего людей к спокойствию. Он зачитывал что-то еще, как-то пытался объяснить явление чудовищ, но Венду хватило двух фраз, чтобы понять: человек, написавший для глашатая речь, ничего в происходящем не смыслил. В самом деле — назвать Длани Многоликого порождениями Серой Богини? Верх глупости. А черные столбы поднимались все выше, медленно, но неотвратимо, в три чудовищные головы нависая над городом, превосходя его самые высокие башни.

— Что там происходит? — вопросом встретил его Ресан, сидевший в маленьком внутреннем дворике храма, куда Венда провел служка.

— Ничего хорошего, — вздохнул воин, присаживаясь на скамейку рядом с юношей. — Неизвестно кто и неизвестно зачем призвал чудовищ из Степи. Длани Владыки, как их называют кочевники. Думаю, скоро ты их и здесь увидишь.

Ресан поежился, с опаской бросил взгляд в небо: высоты стен храма еще доставало, чтобы скрыть черные столбы, но даже сюда доносился шум толпы, словно звук морского прибоя, то накатывающий, то ненадолго стихающий.

— Я один раз их видел, совсем близко, — признался Ресан отчего-то шепотом. — Две длани. Они были небольшие и не двигались.

— В Степи видел? Как ты там оказался? — удивился Венд.

— Пришлось, — вздохнул Ресан, вновь ежась. — Лучше не спрашивай.

Воин пожал плечами, не настаивая.

— У меня уже почти все прошло, — после паузы проговорил Ресан, теребя рукав. — Немного еще вокруг локтей осталось — этого. А ты как? Смог выяснить что-нибудь насчет Тонгилова проклятия?

Венд поморщился. Выяснить… Все дни он только и делал, что пытался выяснить, что именно с ним сотворил бесов чернокнижник. Но жрецы, к которым он обращался, лишь недоуменно разводили руками. Венд не ограничился служителями Солнечного, он посетил храмы всех светлых богов, какие только были в Радоге, — с одинаковым результатом.

— И что будешь делать? — сочувственно спросил Ресан, правильно расшифровав его гримасу.

— Не представляю, — признался воин. — Я ведь в любой момент могу стать опасным для тех, кто меня окружает. Возможно, Тонгил рассчитывал, что я окажусь рядом с конкретным человеком, и именно тогда проклятие пробудится.

— Так бывает? — Ресан поежился.

— По всякому бывает, — Венд криво усмехнулся. — Я, в общем-то, с самого начала понимал, что жрецы могут и не суметь помочь. Есть такое колдовство, снять которое может только наложивший его маг, или же более сильный.

— Сильнее, чем Тонгил? Разве у нас в стране такие есть?

— У нас, может, и нет, — воин повернулся, глядя в ту часть неба, где, отсюда невидимые, возвышались Длани. — Но мир велик, в нем много сильных магов.

* * *

— Скоро уезжаете? — шаман не казался ни удивленным, ни обрадованным его скорому возвращению.

— Пока нет, — Мэа-таэль вздохнул. — Я по другому поводу. Ты знаешь, зачем здесь Длани?

— Откуда бы мне это знать? — старик прищурился.

— Владыка мог сказать, — Мэль без приглашения уселся на деревянный табурет и придвинул чашу со свежей черешней.

— Мог, — согласился шаман. — Но мне, а не тебе.

— Видишь ли, — полуэльф опрокинул в рот горсть сладкой ягоды, прожевал, довольно жмурясь, выплюнул косточки. — Видишь ли, мы волнуемся, не связано ли это с нашими планами. Мало ли…

— И в чем заключаются эти планы? — хмыкнул шаман.

— Этого я сказать не могу, — миролюбиво отозвался полукровка. — Сам знаешь, не моя тайна.

— Что ж, не говори, — согласился старик. — Я и без того знаю.

— Да? — не сильно удивился внук. — И откуда?

— Вчера на хвосте крысак принес. Говорит, поселился у рыцарей Гиты новый человек, такой важный, что те перед ним разве что ковриком не стелятся. Вот только нутро этого человека до самых краев наполнено страхом. Знакомо звучит?

— Допустим, — согласился Мэа-таэль.

— А еще все вокруг обращаются к нему «Ваше величество», — размеренно продолжал шаман. — Время от времени упоминают имя твоего мага, обычно в сопутствии пары проклятий. Продолжать не надо?

— Можно и остановиться, — кивнул полуэльф. — Так как насчет Дланей?

— Можешь утешить своего мага, это не про ваши души, — шаман махнул рукой. — Разборки внутреннего круга Владыки.

— Что стряслось?

— А вот это тебя не касается, — отрезал старик. — Я и так сказал больше, чем следовало. Можете делать, что решили, Многоликий вмешиваться не будет.

— Спасибо, дед, — Мэа-таэль немного помялся, потом все же спросил. — Ты знаешь, что моя сестра жива?

Взгляд шамана на мгновение стал неприятно пронзительным, потом он кивнул:

— Темира сказала?

— Значит, знаешь. Почему ты не взял девочку к себе, почему оставил с чужими людьми?

— Дочь Темиры должна расти в Великой Степи, а не в каменной ловушке, которую имперцы называют городом, — резко ответил шаман. — Ты знаешь, почему мне пришлось поселиться здесь. А Наи хорошо там, где она сейчас.

— Неужели? — усомнился внук. — Наи-таэль, не то взятая из жалости обуза, не то служанка в безродной туургской семье! И у тебя поворачивается язык сказать, что это хорошо?