— Кто именно проклял тебя, воин? — голос старого жреца вырвал его из неприятных размышлений, заставив осознать, что он больше не один.

— Тонгил, — ответил он, и без нужды уточнил. — Арон Тонгил, наместник Севера, — хотя и знал, что других Темных с таким родовым именем в империи не было.

Жрец кивнул:

— В чем заключается твое проклятие?

— Я не знаю, — Венд покачал головой, заметив недоумение, скользнувшее по лицу старика. — Это длинная история…

— Где ты был? — сонно пробормотал Ресан, едва оторвав голову от подушки, когда Венд вошел в комнату.

Воин устало сел на свою лежанку, вздохнул:

— У жрецов.

— А-а, — глубокомысленно сказал юноша и натянул одеяло на плечи, готовясь вновь провалиться в сон.

— Ты что, так и провел здесь целый день? — воин нахмурился, встал и на всякий случай потрогал у своего юного спутника лоб. Точно не лихорадка, скорее наоборот: кожа под его пальцами казалась непривычно холодной, словно бы мальчишка лежал не в теплой постели, а медленно замерзал среди снежных заносов.

— Ты жжешься, — недовольно буркнул Ресан, отдергивая голову. — Отстань!

— Парень, с тобой неладное творится, — попытался урезонить его Венд.

— Отстань, дай поспать! — Ресан поднял на него злой взгляд, голубые глаза казались покрыты ледяной коркой.

— Ты куда-то ходил сегодня?

— Не твое дело!

— Не мое? Ты скоро околеешь, но это не мое дело? — к первоначальному раздражению начал примешиваться страх: он ведь уже слышал о том, что означает такой холод тела. Были и другие признаки…

Венд резким движением сдернул со своего спутника одеяло, не обращая внимания на ругань того и попытку забрать вещь обратно. Мальчишка был в широких холщевых штанах и прямой, до середины бедер, рубахе с короткими рукавами, так что единственными обнаженными участками тела оказались руки от локтей. Но даже этого было достаточно.

— Ты на руки свои посмотри, парень! Или, по-твоему, это нормально?

Ресан прошипел сквозь зубы очередное проклятие, но совету последовал. Замолчал. Медленно вытянул вперед одну руку запястьем вверх, потом вторую. Сглотнул, потер ярко-синий узор вен, проступающий под лишенной цвета кожей. Если ладони его еще оставались вполне человеческими, то все, что выше, казалось сделанным из мутного хрусталя, но никак ни человеческой плоти.

— Куда ты ходил? Чем ты вообще занимался сегодня?

Ресан затряс головой, не отвечая.

— Ты хоть понимаешь, что скоро умрешь? Превратишься в лед, перестанет биться сердце…

— Нет, — юноша вскинулся. — Нет! Это какая-то ошибка!

— У тебя температура вчерашнего мертвеца… Куда ты ходил, глупец? — Венд поставил мальчишку на пол и для верности встряхнул за плечи. Даже сквозь материал рубашки чувствовался пронизывающий холод. — Куда?!!

— К б-богине Л-льда, — вздрагивая, проговорил Ресан. — В-в ее х-храм… Я г-гулял по г-городу, и з-зашел…

Венд грубо и зло выругался, оттолкнул мальчишку, сделал пару шагов назад и сел, почти упал, на свою лежанку.

— В-венд?

— Ты же служишь Солнечному. Как ты вообще додумался идти к Ледяной Богине?

— Я… мне скучно было… я не подумал… — мальчишка вновь уставился на свои руки. За несколько минут их разговора те, казалось, стали еще более прозрачными, еще сильнее проявились вены. Венд подошел к Ресану и молчком вздернул один из рукавов его рубахи: прозрачность заканчивалась сразу над локтем, но выше было видно, как еще обычную человеческую плоть уже пронизывала прозрачная сеть расползающегося льда. С другой рукой оказалось то же самое.

— Куда мы идем, Венд? — Ресану приходилось почти бежать, чтобы поспевать за воином, чьи пальцы клещами вцепились в его запястье. — Венд!

— В храм, — коротко бросил тот. Стоило бы взять коней, но ночью в Радоге передвигаться верхом позволялось только витязям Гиты и городской страже. Местные власти еще могли сделать исключение для благородного нобиля со свитой, но никак не для простого наемника и мальчишки.

— В какой храм?

— Храм Солнечного, — Венд остановился и развернул Ресана к себе лицом. — Ты хоть не придуривался, когда называл его своим богом?

— Нет, нет, это правда! — лицо мальчишки жалобно сморщилось, в глазах блеснули слезы. — Они очень рассердятся на меня?

— Кто?

— Жрецы Солнечного.

— Раньше надо было думать, — припечатал воин, возобновляя шаг. Ресан тихо всхлипнул.

Венд вздохнул, чувствуя, как наваливается копившаяся столько дней усталость. Если бы он не пошел сегодня в храм, а позволил себе отдохнуть хотя бы один день, то и Ресан не забрел бы к богине Льда, и не превращался бы сейчас в ледяную статую.

Над Радогой уже сгущались сиреневые сумерки, улицы почти обезлюдели, лишь кое-где торопливо спешили по своим делам припозднившиеся горожане. Процокали по мостовой копыта — мимо ехали стражники.

— Эй, ты! — окликнул один из них Ресана. Тот поднял голову. — Все нормально, малой?

Венд разжал пальцы, отпуская запястье мальчишки: разбираться со стражниками, заподозрившими неладное, не хотелось. Насколько он знал, за порядком в Радоге следили строго, лучше даже, чем в столице.

— Да, господин, все в порядке, — торопливо ответил Ресан на вопрос стражника. Тот кивнул, удовлетворившись ответом, и довольно добродушно посоветовал:

— Ночью лучше сидите дома, неспокойное сейчас время.

— Жрецы говорили мне то же самое, — сказал Венд, убедившись, что стража уже достаточно далеко. — Прибавь-ка шагу.

Вопреки опасениям Ресана жрец, вышедший им навстречу и молча выслушавший его сбивчивый рассказ, не стал ни укорять, ни грозить карами. Лишь тяжело вздохнул и сказал, что снять ледяное проклятие получится только за три дня, и что это время юноше придется провести в храме.

Альмара поселили в маленькой комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и, в отсутствие занавесок, утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати.

Впрочем, первые дни после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, как рассказанная на ночь сказка. Реальность — это то, что окружало его сейчас: старый дом, наполненный людьми. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери, подмастерья, появлялись гости — приходили часто среди ночи, пережидали дневное время суток и исчезали на следующую. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один — он сам. Страшно не было, скорее любопытно, но в своем быте окружающие мало чем отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни.