— Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, — привычно возразил полукровка. Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.

— Слышал уже, слышал, — пробормотал шаман. — Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом еще зайди ко мне, может, успею кое-какие из догадок проверить, тогда и скажу тебе.

— Хорошо, зайду, — покладисто согласился Мэа-таэль. — Я в любом случае собирался.

— Вот и славно, — старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи:

— Как образы на якоря накладывать, еще не забыл?

— Обижаешь, — отозвался полукровка. — Если надо, с закрытыми глазами сделаю.

— Все, ступай, ко мне скоро гости серьезные придут, нечего им на твои эльфийские уши глазеть, — шаман вручил ему получившиеся свертки и подтолкнул к двери.

Мэа-таэль хмыкнул, и, поблагодарив и сунув полученное во внутренний карман куртки, вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к захлопнувшейся двери, легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее. В будущее неласковое и нежеланное. Потом поднял руку, коснулся сквозь кожу куртки своей небольшой ноши и тихо проговорил:

— Ты прав, дед, Арон меня убьет.

Крепость стояла у самого берега реки, отвесные каменные стены вырастали прямо из воды, узкие бойницы смотрели на мелкую рябь внизу. Когда-то грозный символ императорской власти над новой провинцией, с течением лет она пришла в запустение, камень стен порос сперва травой, а потом, кое-где, и мелким кустарником. Обленившийся гарнизон состоял из пяти стражников и коменданта — вот и все, что считала нужным выделить империя на охрану своего давно уже не пограничного форта.

Арон стоял у парапета, скрестив руки на груди, и лениво наблюдал за мельтешащими внизу людьми. Вот еще один результат планирования и интриг его предшественника: крепость давно уже втайне принадлежала Тонгилу вместе с не-людьми, несшими тут службу.

— К вечеру будем знать, где прячется император, — Мэль обозревал панораму Радоги, раскинувшейся по обе стороны реки, с почти осязаемым удовольствием.

— Ты уверен, что не хочешь сам сесть на трон, когда тот освободиться? — в который раз поинтересовался полуэльф, разворачивая принесенный список.

— Уверен, — коротко ответил Арон.

— Тогда вот основные кандидаты. Все твои условия соблюдены: никто не является магом, никому не хватит богатства и могущества, чтобы самостоятельно удержать власть, но при этом есть кровное родство с правящей династией и законные претензии на трон. А вот этот, под третьим номером, — лично мой любимец. Интересуется собиранием древностей и охотой, а политические интриги навевают на него скуку.

— Младший сын императора? — уточнил Арон, по мнению которого описанная характеристика подходила почти половине императорских родственников.

— Племянник, — поправил его Мэль. — С дядюшкой не ладит, так что за его кончину на нас не обидится.

— Хорошо, — маг кивнул. — Считай его рабочим вариантом.

— Арон, — после паузы спросил полуэльф. — Что тебя гнетет?

— С чего ты взял? — недовольно уточнил тот.

— Я же вижу, — Мэль покачал головой. — Последние дни тебе беспокоит что-то новое.

— Не знал, что я настолько прозрачен, — маг отвернулся от управляющего и вновь уставился вдаль, на шпили и башни дальнего берега.

— Только для меня, — жизнерадостно утешил его полуэльф. — Так в чем дело?

Арон пожал плечами, но все же неохотно проговорил:

— Я когда-нибудь упоминал о своем проклятии?

— О котором из них? — ухмыльнулся полукровка. — Около пяти я могу назвать прямо сейчас, но если подумаю, то вспомню еще с десяток. На людей, на роды, на селения, — какое именно тебя интересует?

Арон невесело хмыкнул:

— Не то, Мэль. Не то проклятие, которое накладывал я. То, которым прокляли меня.

Усмешка сползла с лица полуэльфа:

— Ты проклят?

— Похоже на то.

— Раз спрашиваешь у меня, то мало что об этом помнишь?

— В точку. Вообще ничего. Возможно, оно существует, и возможно, снимается смертью. Моей.

— Возможно? — уточнил Мэа-таэль.

— Возможно, — кивнул Арон. — Прекрасная Эвита не из тех, кому я готов поверить на слово.

О проклятии Мэль не знал. Не сказать, что Арон так уж рассчитывал на его помощь, но легкое разочарование ощутил.

— Это ведь в принципе должно быть невозможно, — задумчиво рассуждал полуэльф. — Проклятье подействует только на того, кто слабее магически, а в нашей стране соперников такого уровня у тебя нет. И чтобы какая-то деревенская колдунья…

— Деревенская?

— Не придирайся, — отмахнулся полукровка. — Я образно. И чтобы какая-то колдунья неизвестного происхождения, даже не обученная магичка, а просто колдунья, сумела наложить смертное проклятие на сильнейшего Темного…

Арон покачал головой:

— Это могло случиться, когда я ходил еще в учениках или подмастерьях. Кроме того, мы не знаем, что это за проклятие и при каких условиях произнесено.

— Например, если она была жрицей… — протянул Мэль.

— Или одной из Дочерей Земли, — кивнул Арон. — Или еще кем-то из тех, чьи способности перед смертью усиливаются.

— Можно попробовать узнать окольными путями, — помолчав, предложил полуэльф. — Собрать на тебя всю возможную информацию, как мы делаем с врагами. Это безопаснее, чем довериться Эвите. Если некромантка поймет, что у тебя провалы в памяти…

— Можешь не продолжать. — Арон поморщился. Пока что он был жив и здоров только благодаря репутации прежнего Тонгила.

— Что-нибудь узнал про моего сына? — поменял маг тему. Мэль отрицательно покачал головой:

— Мы ищем, Арон, — проговорил он успокаивающе. — Это лишь вопрос времени.

Полукровка ушел, оставив Арон любоваться речным пейзажем. Магу это однообразное занятие быстро надоело, и он тоже повернулся, направляясь к лестнице, когда что-то необычное на горизонте привлекло его внимание. Остановился, присматриваясь: за южной городской стеной поднимался в небо черный столб дыма. Пожар? Вполне может быть, вот только отчего дым такой странный? Если занялась трава, дым должен идти широкой полосой.

Взгляд северянина скользнул дальше, в сторону заходящего солнца, и брови поползли вверх: на некотором расстоянии от первого столба поднимался второй, еще дальше на запад — третий. И… нет, больше ничего подобного на горизонте не было. Только три высоченные дымовые башни, все еще растущие в небо. И, в отличие от нормального дыма, они не рассеивались в серую пелену, оставаясь такими же чернильными, клубящимися жгутами.