его покрывала ледяная корочка, и земля тогда превращалась в слоёный пирог, где слои были из снега и льда.

А затем, в самую лютую зиму, пришли они...

— Вечный хлад, — наклонив голову и щурясь прохрипела Пирайя.

Их дыхание шумело метелью. Их поступь скрипела как лёд. Они были бессмертны, ибо стоило разбить одного из них на куски, и каждый кусочек превращался в двух, трёх или четырёх.

Воины сражались храбро, отчаянно, но наконец им пришлось бежать. Они оставили землю обетованную, свою аркадию, и направились в горы. Многие годы они бродили среди них, изнывая от ревущего ветра, падая, разбиваясь, но продолжая идти вперёд. И когда, казалось, надежды уже совсем не осталось, в небесах распахнулись Великие Крылья... Светоч мудрости, они привели племена сюда, в эту прекрасную долину, в которой первые короли построили город Парнас — первый камешек в основании великого царства...

Я выслушал рассказ Пирайю и задумался. Было немного странно, когда история наступила мне на пятки. Интересно, так же себя чувствуют актёры, когда видят своих героев на большем экране? Впрочем, наибольший интерес представляла собой первая половина истории, и конкретно та её часть, которая касалась ледяных монстров.

Первое предположение: возможно, таким образом местные племена, следуя фольклорной традиции, которая присуща каждому народу, обрекали в поэтическую, одухотворённую форму обыкновенные природные процессы. В какой-то момент случилось похолодание, возможно даже не слишком серьёзное, но просто такое, от которого урожаи стали совсем скудными и туземцам пришлось оставить оседлый образ жизни и совершить своё первое в истории великое переселение. Вот и всё.

Второе предположение: где-то там, на севере, действительно обитали ужасные ледяные монстры, в страшной войне с которыми предки Пирайи потерпели поражение и убежали в горы.

Третье предположение, самое вероятное: когда-то давно всё было именно как в первом варианте, но затем, постепенно, по мере того, как сгущался туман и мир неумолимо приближался к [Зоне Кошмара], сказания о ледяных монстрах стали явью...

Я вытянул свою длинную, как у жирафа, шею, и посмотрел в сторону отдалённой горной гряды.

Был только один способ всё выяснить...

Мы ещё немного поговорили с Пирайей, после чего я сказал, что в ближайшее время мне, то бишь Великим крыльям, нужно будет совершить великое странствие, и что некоторое время меня не будет на месте. Пирайя быстро кивнула, — она казалась чрезвычайно взволнованно происходящим — и, немного помявшись, прорычала:

— Можно я тоже? — и показала на себя скрюченным пальцам. В этот момент её глаза горели как у девочки, которая просила, чтобы папа её покатал её на спинке.

Я задумался. Даже если бы она была молодой, брать её в такое путешествие было опасно. Сейчас же я и вовсе был не уверен, что её старые кости выдержат леденящий горный ветер. И даже если я покрою её дюжиной защитных чар, это сделает меня уязвимым если там, на севере, действительно притаилась страшная опасность...

46. смотрят

Помявшись, я всё же отказал Пирайе. На мгновение старушка сделала грустные глаза, которые чуть не растопили моё сердце, а затем недовольно стукнула тросточкой о полированный камень.

После этого Пирайя приказала принести мне ещё нескольких упитанных быков — подкрепиться на дорожку, что я и сделал с великим удовольствием; затем я попрощался, расправил крылья и, поднимая ветер, от которого скрученные серые волосы старушки завихрились, точно шевелюра ивы, устремился в небесную высь.

Мой путь лежал на север...

...К сожалению, определить, где конкретно находится север было проблематично. Казалось бы, нужно просто лететь в сторону горной гряды, но это проще сказать, чем сделать. Заплутать в небесах едва ли не проще, чем на земле, особенно когда снизу тянутся однообразные каменистые горы, которые уже через пару минут начинают сливаться в сплошной серо-зелёный параллакс.

После некоторых размышлений, я придумал использовать для ориентации на местности свой компас. Во втором режиме он показывал в сторону трещины. Следовательно, мне просто нужно было лететь в обратном от неё направлении.

Лишь бы по дороге не встретился ни один другой портал.

Снизу бежали горы, а вокруг тянулись непоколебимые голубые выси. Я никогда не любил водить машину, и, если бы не отчуждённость моего деревенского существования, с удовольствием использовал бы общественный транспорт. Меня он, в отличие от Тани, которая и пяти секунд не в состоянии усидеть на одном месте, совсем не утомляет. А потому и полёт, несмотря на свою монотонность, показался мне приятным; я просто скользил по небесной реке, не прилагая ни малейших усилий, а снизу в это время разворачивалось живописное высокогорье.

Довольно скоро я понял, что, несмотря на всю стремительность моих крыльев, путешествие обещало быть долгим; горы казались бесконечными; сколько же месяцев... Нет, сколько лет в своё время предки Пирайи пробирались через этот каменный лабиринт?..

Я летел днём и ночью, и всё не видел ему ни конца, ни края.

Время от времени я ловил птиц; если моё тело одолевала усталость, а в крыльях появлялась немота, я высматривал горную долину, ложился пузом на травянистый ковёр и отдыхал.

Так проходили дни. Солнце кружило у меня над головой. Как-то раз, вечером, когда весь мир казался отражением самого себя в янтарной капельке, я уже выискивал очередное пристанище, как вдруг странное ощущение охватило мою душу.

Я прищурился.

Что это было за чувство?

Казалось, на меня кто-то смотрит...

Я сощурился и стал пристально разглядывать горы; вскоре мой зоркий взгляд обратился