Хоть что-то продуктивное подруги из этой речи почерпнули. Тупой капитан, оказывается, знал чету Зайчиков. И, похоже, очень близко, раз позволял себе такую подробную критику в адрес их быта. А раз так, подруги готовы были слушать его бред, пока капитан сам не угомонится. Но тот продолжал бухтеть.

С трудом подругам удалось вклиниться в план заговора против генерала Хомутова, который капитан неуклюже строил перед ними. И объяснить капитану, что ищут они не самого Зайчика, пускай скользкого типа, а его жену. И не просто так, а по причине убийства ее брата.

— Значит, вы из милиции? — тут же осведомился капитан. — Документы, пожалуйста!

— Нет у нас подходящих документов. И не из милиции мы.

— А откуда?

Похоже, капитан не понимал, как это можно расследовать преступление и не получать за это ни денег, ни повышения, ни даже продуктовой компенсации.

Но в конце концов обаяние подруг сделало свое дело. И видя, что капитан уже не выглядит таким строгим и неприступным, подруги изложили ему все историю. Разумеется, в сжатом виде. И без личных комментариев. Но и так у бедняги голова просто опухла от обилия необычной информации.

— Так генерала вы взрывать не будете? — настойчиво интересовался он у подруг.

Этот вопрос был задан им то ли в десятый, то ли в двадцатый раз.

Помня, что общаясь с идиотами, самое главное сохранять спокойствие и доброжелательность, Мариша с той же настойчивостью уверяла, что к генералу они с подругой никаких отрицательных чувств не испытывают. И если бы все зависело от них, генерал дожил бы до ста лет.

— Нам бы только адрес этого Зайчика, — закончила она и умоляюще посмотрела на капитана.

— Или его жены, — добавила Инна.

— А я не знаю.

И капитан выразительно развел руками в разные стороны и даже голову склонил набок. Мол, и рад бы помочь, а нечем.

— Как же так? Вы же служили вместе!

— Служили, но не дружили.

— Но все равно общались.

— Это еще не повод, чтобы Петька мне свой адрес новый оставил. Ходить нам друг к другу в гости не для чего.

— А кому оставил? Кто с ним тесней всего общался?

Капитан задумался. Подруги уже решили, что он заснул. Но нет, прошло минут пять, и капитан ожил.

— А спрошу-ка я у Балабанова, — решился он наконец. — Вроде бы он в дружбанах у Зайчика ходил. Может, и знает чего.

И сняв телефонную трубку, набрал несколько цифр. Неизвестный подругам Балабанов оказался тем еще жуком. И узнав, что у капитана на аэродроме оказались две симпатичные девушки, давать новый адрес своего приятеля по телефону отказывался наотрез.

— Встретиться лично хочет, — прикрыв рукой трубку, произнес капитан.

— Какое встретиться? Времени нет! Судьба человека решается!

— Я ему все сказал, он познакомиться хочет.

— Какое еще знакомство? Некогда нам шуры-муры разводить. Там, может быть, убийца всю семью родных жены Зайчика режет, головы им рубит.

— Ага, — кивнула Инна. — Или еще чего новенького придумал. Пострашней.

— Да этому Балабанову плевать. Жутко гнусный тип. Еще похлеще вашего Зайчика будет.

И видя, что подруги колеблются, не зная, как поступить, капитан добавил:

— Вы не беспокойтесь. Посидим полчасика, выспросим у Балабанова новый адрес Зайчиков, и все. Понимаете, натура у него такая. Если не уважить, ни за что сам навстречу не пойдет.

— И долго его ждать?

— Да нет! Идти ему тут три шага.

— Ладно, — вздохнула Мариша. — Раз иначе никак, пусть идет.

Балабанов явился через пятнадцать минут. Но зато с бутылкой водки и букетом пыльной придорожной ромашки, который он торжественно разделил на две чахлые половинки. Их он, галантно шаркнув ножкой, вручил каждой из подруг. При этом едва не упал. И едва не выронил бутылку из кармана.

— Слушай, друг, да ты пьян совсем! — брезгливо заявил капитан. — Разве это дело? Тут же военный объект! Как не стыдно!

— А вы, товарищ капитан, завидуйте молча!

Голос у Балабанова оказался тоненький, писклявый. Его манеры показались бы подругам отвратительными, если бы не были столь комичны. В Балабанове пропадал великий комик. Можно сказать, он разбазаривал свой талант понапрасну.

— Выпьем! — тут же предложил он, извлекая из нагрудного кармана стопку пластиковых одноразовых стаканчиков. — Капитан Шура, вы с нами?

— Балабанов, ты допрыгаешься! — предостерег его капитан. — Ты — паяц! Увидит тебя начальство, мигом выговор схлопочешь.

— А мне все равно! На гражданке меня куда угодно возьмут. Меня и Петька Зайчик обещал к себе взять. Он ушел и доволен. А ты, говорит, тут только штаны просиживаешь да язву с этими казенными харчами наживаешь.

Капитан подмигнул подругам. Но они уже и сами поняли, что надо ковать железо пока горячо.

— И куда же это он тебя возьмет? Сам небось делать ничего не умеет!

— Много ты понимаешь. Его Римка пристроила. Она теперь знаешь какой человек? Ого-го! В заграницу на гастроли ездит чуть ли не каждый месяц. И знакомых у нее, поклонников по-ихнему, по-театральному, теперь пруд пруди.

— У Примы?

— У нее самой.

И булькнув водкой, неожиданно задумчиво и совсем нормальным голосом прибавил:

— И что тут удивительного? Баба она из себя видная. А уж как завоет в полный голос, так прямо жуть от восторга продирает!

И увидев, что капитан — знакомый подруг что-то собирается сказать, заявил:

— А ты не знаешь, так и молчи. Не слышал ни разу, как Римка поет, так и не критикуй! Не позорься!

Мариша оживилась.

— А вы, значит, слышали, как она поет?

— Ясен перец, слышал! Причем, — Балабанов поднял указательный палец и многозначительно покачал им, — причем много раз.

— И где же она поет?

— Как это где? Везде поет! На концерте!

— А в каком театре вы ее слышали?

Балабанов вроде бы растерялся.

— В театре? Нет, в театры я не ходок. И Римка там не бывает. Чего ей в театрах-то делать?

— Минуточку! Вы же сказали, что она поет!

— Ну!

— Разве не в театре?

— Не-е-ет! — весело рассмеялся недоразумению Балабанов. — Она на эстраде поет. Да вы что, не видели? Весь город ее афишами обклеен.

Подруги изумились. Вроде бы часто по городу мотаются. И на афиши нет-нет да и посмотрят.

— И не видели мы такой певицы Примы Зайчик!

— Точно не видели!