— Серьёзно? — в голосе дэра звучит неприкрытое удивление напополам с презрением. — Защищаешь её?

— Мне незачем её защищать, поскольку этого и не требуется. Дэль просто уронила Почесть, — Рик не говорит, а рубит каждое слово. Отчего всем вокруг становится понятна степень его доверия к отцу.

— Дэр Аластас? — мелодичный голосок Интегры доносится до меня как раз в тот момент, когда я нахожу проклятую каплю. — В чём дело?

Зажимаю брыкающуюся Фло под мышкой и с резким разворотом поднимаюсь на ноги. Я готова встретить врага лицом к лицу. И судя по вытянувшемуся лицу дэра Аластаса Верндари, вид у меня впечатляющий.

Взлохмаченная, покрасневшая, с бешеным блеском в глазах и с отбивающейся лисицей, я сейчас больше похожа на городскую сумасшедшую, чем на примерную студентку.

— Ваша подопечная отказывается отдать дань уважения погибшим, — губы Аластаса искривляются в брезгливой ухмылке.

— Ничего подобного, — в один голос утверждают парни.

Куратор переводит недоумевающий взгляд с насупившихся ребят на старшего Верндари. Вокруг нас раздаются шепотки, которые очень быстро переходят в активные обсуждения.

В чувствах сжимаю Фло до лёгкого писка. Молодец, моя хорошая, даже на похоронах устроила представление!

— В любом случае, — Интегра подходит ко мне и в успокаивающем жесте кладёт руку на плечо, — пирим Дэль слишком молода, ей не стоит участвовать в церемонии.

Я в неверии скашиваю глаза на дэру Раманюк. Флоренс тоже затихает, явно впечатлённая помощью, откуда не ждали.

— Но это немыслимо! — продолжает возмущаться дэр Аластас, и на нас обращают внимание уже не только студенты, но и преподаватели.

— Это предусмотрительно, — парирует Интегра. — Почесть для нестабильного пирима опасна так же, как портальные камни в руках детей.

При этих словах дэра Раманюк полосует Аластаса кинжальным взглядом. И я вижу на его лице новую эмоцию. Старший Верндари ошарашен такой открытым вызовом.

— Да воля ваша, — уже через секунду отец Рика берёт себя в руки, вновь принимая образ холёного аристократа. — Что ещё можно было ожидать от этой неумехи.

— Отец, — в голосе Дейрика звучит осуждение, и вспыхнувшие было во мне гнев и обида затухают.

В конце концов, плевать мне на то, что думает этот заносчивый сухарь. Главное, чтобы сына своего на меня больше не натравливал.

— Тихо! — призывает к покою один из помощников ректора. — Проявите уважение к товарищам!

Аластас бросает на меня последний взгляд. Надо быть полным эмпатическим бревном, чтобы не считать в нём всё, что дэр Верндари оставил при себе.

И всё же, чем Дэль так насолила этому могущественному человеку, что тот при любом удобном случае пытается от меня избавиться?

— Дэль, постой в сторонке, — тем временем бросает мне Интегра, подбородком указывая на небольшую брешь в рядах Звёзд. Как раз рядом с отрядом лекарей. — И, пожалуйста, без сюрпризов.

Последнее она говорит, глядя прямо на Фло. Рыжуля в ответ даже не огрызается, и мне хочется стиснуть её до хруста в рёбрах. Почему она слушается всех, кроме собственной хозяйки, а?!

— Слияние, — отрывисто командует дэр Кратос, когда гомон на холме стихает, а Аластас возвращается к своим людям.

Студенты, послушно и без промедлений, закрывают глаза и отступают на шаг назад, словно бы входя в своих светящихся хранителей. От яркой вспышки я на секунду слепну, а когда зрение возвращается, от увиденного у меня неконтролируемо отвисает челюсть.

Все, кто произвёл так называемое слияние, застыли в прозрачных телах пиримов. Невидимые волны энергии обвивают их тела, развевая одежду и волосы, поднимаясь вверх и выходя из хранителей яркими потоками света. Жёлтые, красные, зелёные… Сила всех цветов и оттенков закручиваются в едином вихре над нами. И спустя секунду вокруг разливается невесомая, еле слышная мелодия. Или пение. Я никак не пойму, что это. Оно настолько ускользающее и нежное, что определить невозможно, что или кто издаёт этот звук.

Одну я чувствую совершенно точно — эта мелодия трогает до глубины души. В ней печаль и радость, тихая тоска и пожелание счастья. Волоски по всему телу встают дыбом, когда я осознаю, что это поминальная песнь.

— А-а-а, — тяну я не то в ужасе, не то в благоговении, и оборачиваюсь к ближайшему лекарю. — Что это? Как это?

Почти полностью седой мужчина бросает на меня добродушный взгляд, потом осматривает застывшую в шоке Флоренс.

— Ты из неверующих? — густой бас лекаря обволакивает и умиротворяет. Именно так должен звучать человек, чьё призвание спасать людей. Моя тревожность проходит сама собой, словно кто-то выкрутил регулятор на минимум. А лекарь, не дождавшись моего ответа, тем временем продолжает:

— Почести или, как их называют, храмовники, Слёзы Всевидящего помогают пиримам обрести новую форму единения с хозяином.

— Но откуда эта музыка?

— Так звучат души, — пожимает плечами мужчина. — Порой никаких слов не хватит, чтобы выразить боль утраты и надежду на то, что ушедших ждёт лучшая судьба. Но душа всегда честна и её песнь не сфальшивит. Вот благодаря Почестям пиримы и их хозяева воздают дань уважения погибшим в полной мере.

Мы замолкаем. И если лекарь продолжает следить за обстановкой с чисто профессиональной точки зрения, то я наблюдаю за происходящим с благоговением. Теперь понятно, почему нет никаких громких прощальных речей. Все они будут пустым сотрясанием воздуха, когда рядом звучит песнь душ.

Оставшись не у дел, я первым делом проверяю, как там мои товарищи по Звезде. Уверена, для них эта церемония не первая и, боюсь, не последняя, но мне всё равно за них боязно. И чего уж юлить, мне страшно за Рика. Вспоминается, как тяжело ему даётся использование сил Когтя. Вдруг и слияние для него опасно?

Но глядя на умиротворённые лица ребят и Рика, моё сердце успокаивается окончательно. Пускай "поют".

Я бросаю взгляд на Фло, которая испуганно жмётся к моим ногам. И не знаю, злиться на неё или подбодрить малышку. С одной стороны, она меня жутко подставила, и теперь я выгляжу, как минимум, неблагодарной. А с другой стороны — никто не знает, как поведёт себя моя иномирная душа. Мои музыкальные вкусы далеки от этих чудесных напевов. Не думаю,