Договорить Олег не успел. Позади нас что-то рухнуло. Мы синхронно обернулись и увидели упавшую елку, из-под которой вынырнула Прелесть и с бешенными глазами помчалась вон из комнаты.

— Поздравляю, — хихикнула я. — Ты прошел боевое крещение елкой.

— Вот зараза, — мрачно сказал Олег и пошел поднимать елку. Разбитых игрушек оказалось всего три, а Прелесть затаилась где-то в глубине квартиры и больше не появлялась. Пока Олег занимался елкой, я переоделась. В его рубашке было безумно уютно, и я вдруг почувствовала себя как дома.

В воздухе витал обалденный запах, сверкал зеркальный шар и негромко играла умиротворяющая новогодняя музыка. Несмотря ни на что, в квартире стояла чудесная атмосфера. Даже оставшиеся маффины в итоге получились нормальными. За пару минут до полуночи я быстро украсила их сливками и воткнула праздничные свечи в виде цифр.

— Совсем скоро станешь совсем большим мальчиком, — весело сказала я Олегу, который уже сидел напротив меня за столиком. И зажгла их.

— Я должен их задуть? — со смехом спросил Олег.

— Да, только сначала загадай желание, — ответила я и запела: — С днем рождения тебя!

Задуть свечи у Олега получилось с первого раза. Я зааплодировала и в порыве чувств обняла его.

— Будь счастлив, — ласково сказала я ему и добавила: — Желательно рядом со мной.

В ответ он лишь улыбнулся. И в этой улыбке было столько беззащитной искренности, что я вздохнула.

Поздний праздничный ужин прошел замечательно. Тепло, непринужденно и весело. Мне казалось, будто я знаю Олега уже тысячу лет. Мы находились за столом вдвоем, не считая Прелести, которая принялась выпрашивать еду, но так хорошо мне уже давным-давно не было. Ощущение того, что я все делаю правильно, не покидало.

Так все и должно было быть. Он и я. И никак иначе.

Олегу понравилось все, что я для него сделала, кроме несчастных маффинов, которые я попыталась скормить ему с рук, но лишь вымазала сливками его лицо. Впрочем, нас обоих это не расстроило. Атмосфера вокруг была самая что ни на есть романтическая. Горели алые свечи, мерцали гирлянды на елке, по стенам разноцветными солнечными зайчиками скользили отблески крутящегося зеркального шара, негромко играла музыка — уже не новогодняя, а легкий британский рок. Часы показывали два часа ночи, но нам обоим не хотелось спасть — мы были поглощены друг другом. Разговаривали, шутили, смеялись. Он рассказывал смешные истории из своей преподавательской практики, я — о своем студенчестве. И на душе было тепло и уютно. Я не желала, что пришла. Излишняя гордость не приведет ни к чему хорошему.

— Спасибо за этот вечер, — сказал Олег, протянув руку через весь стол и взяв мои пальцы в свою ладонь. — Останешься у меня?

— Как я могу уйти? — с улыбкой спросила я.

— Если бы сказала, что уйдешь, я бы не отпустил.

— А посуду помыть отпустишь? — подмигнула я ему и встала. Его рубашка чуть задралась, обнажая бедра, и Олег немигающим взглядом уставился на меня, но потом словно пришел в себя и мотнул головой. Я лишь лукаво подмигнула ему, прекрасно понимая его состояние. Он был большим мальчиком, и просто поцелуев и объятий ему было мало. Мне, впрочем, тоже.

Я сложила в раковину грязную посуду и включила воду. Спустя пару минут рубашка задралась во второй раз — когда я встала на носочки, чтобы поставить тарелку в сушилку для посуды, которая находилась слишком высоко. Задралась прилично — я и сама этого не ожидала.

— Дразнишь меня? — хрипло спросил Олег, подходя сзади и прижимая к себе за талию.

— Нет, что ты, — честно ответила я, едва не разбив тарелку, — ласковый поцелуй в шею заставил меня вздрогнуть.

— То есть, ты хорошая девочка? — продолжал Олег бархатным шепотом и зарылся в мои распущенные волосы. Не знаю, как у него это получалось, но от его простых чувственных прикосновений у меня стали подкашиваться коленки.

— А ты плохой мальчик, — ответила я, включив воду. Больше всего на свете мне хотелось бросить губку и тарелку в раковину, развернуться к Олегу и жадно впиться в его губы своими губами, но меня что-то сдерживало. Может быть, это были осколки страха перед новыми отношениями и новой близостью, но я собиралась избавиться от этого раз и навсегда.

— Иди ко мне, Таня, — сказал Олег, разворачивая меня к себе.

— Но я…

— Никаких но.

Настроен он был решительно и отпускать меня не собирался. А я и не сопротивлялась. Правда, не могла обнять его — была в перчатках. Так и стояла, приподняв руки вверх, словно сдаваясь. И разрешала ему делать все, что он хочет.

Мы целовались долго — непростительно долго, растворяясь друг в друге. Однако романтический настрой был прерван бытовыми проблемами.

Я первой почувствовала неладное.

— Сейчас вода выльется! — выкрикнула я, краем глаза заметив, что раковина переполнена — слив закрывали тарелки, поэтому воды становилось все больше и больше.

— Черт, — тотчас отпустил меня Олег. — Отдыхай, я сам все сделаю. Давай-давай.

Я пожала плечами, в который раз пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Он был таким заботливым, что я вдруг подумала, что мне повезло с ним. Очень повезло.

Пока Олег мыл посуду, я, стянув перчатки, пошла в туалет, и уже в ванной ополаскивала горящее лицо прохладной водой, пытаясь прийти в себя. Этот день был праздником не только для него, но и для меня.

День-испытание.

День-предвкушение.

День-сумасшествие.

День, в который я впервые призналась в своих чувствах и сама услышала заветное «люблю».

Наш день.

Я счастливо улыбалась, глядя в зеркало на собственное отражение. Когда-то я так хотела быть красивой для Олега, потому что хотела завоевать его ради мести Василине. А сейчас, находясь в его доме, я была естественной — такой, какой становилась дома, без косметики, прически, брендовых шмоток. Я была сама собой, и я была счастлива от того, что Олег принимал меня такой. Настоящей. Наверное, это было самым ценным в наших отношениях — принятие. Принятие и вера.

Я вытерла лицо полотенцем и стала поправлять волосы. Одна прядь зацепилась за серьгу и каким-то неведомым образом та выпала из уха, звонко звякнув о черный кафель где-то под шкафчиком. Пришлось наклониться, чтобы отыскать эту дурацкую серьгу. Рубашка задралась так неприлично высоко, что я про себя подумала — хорошо, что Олег не видит, иначе бы точно сошел с ума. И только я об этом подумала, как дверь неожиданно распахнулась. В ванной комнате появился Олег.

— Где ты пропа… — Он оборвал сам себя на полуслове, а я моментально выпрямилась, чувствуя, что на щеках играет румянец. Как же мне стало неловко! Даже когда я случайно заломилась к нему в ванную, мне не было так неловко. А сейчас…Ужас-ужас.