Алиса включила суточный счетчик, как только я пустил корабль по курсу. И теперь у нас появился некий график дня и ночи. Обычно я так и жил, по некому режиму. Иной раз счетчик синхронизировался с местным временем системы, но тут, в пустоте проще этим не заморачиваться.

Спустя какие — то часы я уже привык к гулу от реактора и дребезжанию расшатавшихся переборок, к монотонному покашливанию двигателей и к замкнутому пространству в целом. Аленке это давалось сложнее. Я чувствовал это и старался отвлечь.

Примерно сутки потребовалось, чтобы покинуть систему Дароэр. На вторые я уже реже появлялся в рубке по делу. Больше времени проводил на складе, перекладывая уцелевший провиант и очищая погрызенный. Девы попробовали на зубок многое. От их желтых слюней успешно избавляли лишь нано — салфетки. Но их было жалко тратить на это дерьмо.

Аленка тоже без дела не сидела, то в реакторной, то в рубке. Я ей полностью доверял, поэтому даже не спрашивал, чем она занята. Вскоре я вспомнил, что за мысль какое — то время назад ускользнула от меня.

Драгоценности покупать я не любитель. Просто однажды один должник расплатился шкатулкой с ювелирными изделиями. Подлинность их проверить я успел, сбагрив часть на торговой станции, за тем туда и летал. Но кое — что я оставил себе.

Вытащив из тайника бесценную плазму Эро, я нашел искомый мешочек. Вывалил содержимое на пол, в горстке быстро отыскал золотое кольцо с голубым камушком каратов на пять. Как сейчас помню, горели глаза у продавца, желающего выкупить его. Тогда он предложил одну цену, а потом задрал ее в десять раз, желая склонить меня на сделку. Так я и понял, что продавать кольцо не стоит. Треугольной формы хорошо граненый камень он, кажется, назвал голубым турмалином.

— Аленка, — окликнул я девушку мягко.

Из реакторной торчала ее попа. А у меня вдруг бешено забилось сердце. Сладкое волнующее состояние затаилось в груди. Такое юношеское, такое захлестывающее с головой. Что потерять контроль и задохнуться ничего бы не стоило.

— Ринни, подожди, я клеммы зажала, тонкая работа, лучше бы посветил сюда…

— Это важно, — произнес и не узнал собственный голос.

— Что может быть важнее реактора? — Простонала девушка и стала выбираться.

Повернулась ко мне, чумазая, голубоглазая лиса. Такая красивая, что хочется впиться в эти губки, позабыв обо всем. Но я должен сделать то, что давно уже наметил сделать в наших отношениях.

Давя в себе волнение, загадочно улыбнулся, а она глаза закатила в своей манере.

— Ну что? — Подняла бровки с претензией. — Я хочу поднять нашу скорость процентов на десять. Можно я закончу, милый мой мужчина?

Я опустился перед ней на колено и протянул кольцо. Снизу — вверх Аленка смотрелась, как величественная императрица и хозяйка моего сердца. Особенно, когда округлила глаза от удивления.

— Пусть формально мы женаты и… в общем и целом у нас все, как бывает в отношениях. Но я не мог себе простить, что миновал этот момент, — протараторил быстро, пока она не успела возразить. — Я, рейдер Ринни, прошу твоей руки и предлагаю сердце. Согласна ли ты, рейдер Алена, стать моей женой?

Я замолчал. Смотрел, не отрывая взгляда от ее лица. И пытался понять, почему же она молчит. И даже не улыбается.

Сердце мое затаилось в груди. Каждый раз… каждый раз она будто бы сомневается быть со мной или нет! Держит в напряжении и не отдается полностью. Не обнажает передо мною душу. Ее обнажаю я. Чем меньше внимания, тем больше я извиваюсь, чтобы получить его. Почему она такая?! To растворяется в моих объятиях, то живет совей отдельной жизнью. Черт! Черт! Черт! Она никогда не говорила, что любит меня…

Еще немного, и я собирался вскочить. Взорваться и высказать ей все!

— Неожиданно, — произнесла на выдохе, принимая кольцо. В голубых глазах блеснули слезы. Она поспешила улыбнуться. Именно поспешила, видимо, чтобы я не подумал об отказе.

На душе отлегло, но я встревожился.

— Что — то не так? — Спросил, поднялся и обнял ее за талию. — Скажи мне, в чем дело.

Увела взгляд, но снова взглянула. Будто перестроилась, или попыталась пересилить себя в чем — то. Как же хочется прочесть ее мысли, понять, что в этой русой башке за шестеренки вертятся.

— Просто мне никто никогда не делал предложений и не дарил такого, — ответила, снова улыбаясь. — Спасибо, Ринни.

Примерила подарок, подошло лишь на средний палец. И она оставила его там.

— Красивое, — протянула мечтательно и поцеловала меня в губы.

У меня не осталось сомнений, что она приняла мое предложение. Пусть даже не озвучила. Пусть даже после этой, важной для меня церемонии, она продолжила копошиться в реакторной… А я за минуту перебесился в душе и тут же успокоился. Быть может, она просто боится любить?!

Прошло шесть суток. И у нас появились первые неожиданно возникшие проблемы. Как оказалось, крушение повлияло и на выработку кислорода, о чем мы даже и не думали. Его в каютах корабля стало переизбыток. Сперва не замечали, потом уже дышалось так, что голова шла кругом. И в этом не было ничего хорошего, мы тратили кислород быстрее, и вскоре могли остаться без него вообще. Проблему с системой жизнеобеспечения удалось решить быстро. Стали периодически выключать кислородную установку, процесс регулировала Аписа.

На десятый день пути выяснилось, что мы до Полтора недотягиваем. Вся проводка, что ставила Алена начала сыпаться. К счастью, у нее был запасной моток. И девушка заменяла самые проблемные участки. А я тем временем пересчитывал маршрут. Вместо двадцати семи дней у нас оставалось не более пятнадцати, если не сломается что — нибудь еще!

Пришлось сворачивать к затухающей звезде Идиго. Система без планет, два астероидных пояса крутятся вокруг звезды, большой и малый. Если углубляться в историю здешних миров, то можно прочесть, что когда — то здесь произошел выброс звезды, уничтоживший все планеты. Никогда в этой системе не был, но слухи ходят всякие. Особенно о том, что на крупных астероидах живут обезумевшие группировки фанатиков из бывших дезертиров империи. Идиго империю не волнует, ибо это вообще нельзя назвать системой, как таковой, вот отбросы общества тут и прячутся.

До системы оставалось трое суток, когда Аленка сорвалась. Я нашел ее в каюте. Девушку била истерика. Сперва подумал, что это синдром замкнутого пространства, но это было что — то другое.

Я подскочил, обнял, попытался утешить. Никогда не чувствовал себя так нелепо. Я даже не знал, что сказать и как утешить!

— Я не хочу… — всхлипывала Аленка. — Не хочу туда.

— Что не так? Скажи, пожалуйста.

— Нет, нет… все хорошо, — будто бы опомнившись, произнесла она, пытаясь успокоиться. — Я просто боюсь. Все такое хрупкое, а он… он злой… этот черный — черный… космос. Мерзкое ощущение уязвимости, эти провода, как я могла так оплошать?! Миллиарды километров пустоты, Ринни. Если мы встанет, все, конец, дохнем. Не через десять дней, так через сто. Но даже это не останавливает меня… я не хочу туда.