чистом русском, ощущая на своих губах горький привкус.

Сердце княгини вдруг сильно застучало, словно крича о том, что она несправедливо и жестоко теперь прогоняла Елену.

Верико прошла в комнату и подошла к шкатулке. Она проворно открыла ее и облегченно выдохнула. Старинное ожерелье с древним рубином-амулетом лежало в шкатулке, и Елена не взяла его с собой, а могла. Отчего-то в этот миг в голову Верико ворвалась мысль о том, что девчонка невероятно благородна, раз не взяла с собой эту бесценно дорогую вещь. А ведь Елена могла забрать ожерелье, так как оно было подарено ей Амиром. Ибо камень стоил целого состояния. Это обстоятельство еще сильнее смутило сердце Верико, и она ощутила, что восхищена поступком девушки.

Верико заметила записку, оставленную Еленой для Амира и, раскрыв ее, прочла. В записке не было ничего такого, лишь прощальные строки. Первоначальное желание немедленно сжечь ее письмо вдруг исчезло у Верико, и она решила, что, раз девушка оказалась такой благородной и порядочной, она не станет уничтожать ее письмо. И пусть Амир прочтет его.

Послушался шум отъезжающей кареты, Верико медленно приблизилась к окну и отодвинула занавесь. Она долго смотрела вслед удаляющемуся экипажу и печально вздохнула.

– Если бы ты не была русской, девочка, – тихо, без злобы и ненависти сказала сама себе Верико. – Возможно, я бы смогла полюбить тебя как дочь… ведь ты мать моего будущего внука…

Теперь было не перед кем играть роль, и оттого Верико нахмурилась, ощущая, что говорит искренне именно то, что сейчас чувствует ее сердце.

Глава V. Заговор

– Амир, я так рада, что ты приехал наконец, – воскликнула княгиня Асатиани, бросившись на шею сыну.

– Я тоже рад видеть вас, матушка, – улыбнулся Амир, целуя ее ручку.

– Все получилось? – спросила Верико, с любовью и нетерпением заглядывая в серо-голубые глаза молодого человека.

Амир достал бумагу с сургучной печатью и протянул ей.

– Вот приказ, узаконивающий мое правление и власть в наших краях. Врученный мне Великим князем и скрепленный подписью русского наместника.

Дрожащими руками Верико взяла документ и раскрыла его. Пробегая глазами по строкам, она не смогла сдержать радости и счастливых слез.

– Вот и свершилось то, что было предначертано тебе судьбой, мой мальчик! Я так долго ждала этого! И это сбылось! Теперь ты тавади края! Как я всегда и мечтала!

Она обняла его.

– Я немного подержу этот документ у себя, можно, сынок? Полюбуюсь? – спросила она заискивающе.

– Конечно, матушка. Вечером я уберу его в тайник, – кивнул Амир. – Как Софико? Она не больна?

– Вроде нет, – промямлила Верико.

– Я пойду к ней, простите, матушка, – тут же выпалил молодой человек и, поцеловав еще раз руку Верико, обошел ее и устремился в широкие дворцовые двери.

– Амир! – окликнула его Верико.

– Позже, матушка! Я только увижу Софико и вернусь к вам, – на ходу бросил Амир.

– Амир, постой, мне надо поговорить с тобой! – воскликнула Верико, но Амир уже не слушал.

Почти взлетев по лестнице вверх, Асатиани ворвался в спальню молодой женщины и с воодушевлением воскликнул:

– Софико! Софико, я вернулся!

Комната оказалась пуста.

Амир невольно замер и непонимающе огляделся. Его пронзила мысль о том, что Софико, возможно, в саду или гостиной. Но тут же разум начал твердить ему, что в комнате уже давно никого не было. Ибо все оказалось идеально убрано и здесь не ощущалось чьего-то присутствия. За его спиной послышались легкие шаги. Молодой человек радостно улыбнулся и резко развернулся в сторону двери, ожидая увидеть стройную знакомую фигурку русоволосой девицы. Но через миг перед его взором предстала сухая длинная фигура бывшей жены. Молодой человек нахмурился, удивленно уставившись на Тамину.

– Амир, ты вернулся! – воскликнула Тамина и бросилась ему навстречу.

Но Асатиани быстро выкинул руку вперед и вымолвил:

– Что ты здесь делаешь? Где Софико?

– Она уехала.

– Что? – опешил Амир.

– Да, уехала. Я ей рассказала всю правду. Она сказала, что не хочет мешать нашему счастью, ибо ты мой муж.

– Что? Софико не могла этого сказать! – возмутился он. – Ты лжешь! Где она?

– Она уехала к отцу в Россию! Вот ее записка, прочти! Твоя мать сама собирала ее в дорогу! И мы все рады, что эта нахалка наконец оставила тебя в покое!

Смертельно побледнев, Амир нервно выхватил записку из рук Тамины. Его глаза пробежались по строкам, написанным Софико на русском, ибо она еще плохо умела писать по-грузински. В ее письме говорилось, что она более не может оставаться в Грузии и должна уехать, ибо его истинная жена – Тамина, а она так устала жить здесь, в этих диких краях, что уехала к своему отцу. Письмо было подписано «твоя Софико».

Амир прочел все еще раз, почти не веря, что Софико могла так поступить и написать ему подобное. Но он отчетливо ощущал, что девушка искренне верила в то, о чем написала ему. А ее последние два слова «твоя Софико» окончательно вывели его из равновесия. Значит, Софико считала, что принадлежит ему, ибо в противном случае она бы подписалась «Елена», но все равно решила уехать. И очень странно, что даже не дождалась его возвращения, чтобы объясниться с ним. Именно это все навело молодого человека на мысль о том, что здесь не обошлось без Тамины. Похоже, его бывшая жена настроила девушку на то, чтобы она уехала накануне их помолвки.

Обида, злость, ревность и отчаяние тут же завладели сердцем Амира, и он ощутил, что хочет придушить Тамину немедленно. А затем ехать галопом за этой коварной девчонкой, которая, видите ли, решила вернуться в Россию, совершенно позабыв об их клятве вечно любить друг друга. Когда он поднял взор на Тамину, в его глазах полыхала бешеная ярость.

– А ну, говори правду, что ты наговорила ей?! – пророкотал Асатиани.

– Только правду! – выпалила Тамина.

– Какую еще правду?!

– Что ты мой муж, Амир! И что мы любим друг друга.

– Я не люблю тебя! Я никогда не говорил тебе ничего подобного, Тамина!

Тамина смертельно побледнела и выдавила из себя:

– И что же? Главное, что