Она подошла к окну, чтобы впустить теплый летний воздух, и выглянула наружу. Сотни людей уже выстраивались в очередь в ожидании завтрашнего мероприятия. Вдоль маршрута парада было возведено десять миль строительных лесов – после церемонии она и Тедди должны проехать по улицам в золотом государственном экипаже, прежде чем вернуться во дворец на прием.

Беатрис посмотрела на размытое море лиц, многие из которых размахивали миниатюрными американскими флагами, держали цветы или плакаты с именами ее и Тедди. Ее сердце сжалось в груди.

Возможно, единственный раз в современном мире эту толпу людей объединило что-то позитивное – не враждебность или гнев, а любовь. К стране и ее основам. И к самой Беатрис.

Теперь она поняла, что имел в виду отец, когда сказал ей, что символические аспекты ее работы по-прежнему являются наиболее важными. Америка нуждалась в этих моментах чистой и незамысловатой радости, чего-то помимо уродства политического соперничества, чтобы сплотить нацию, когда так много вещей могли ее разрушить.

По столице прогрохотал гром. Вдали собралась небольшая масса облаков, из-за чего флуоресцентное свечение городских огней по контрасту казалось еще более ярким. Толпа завизжала и начала отступать под укрытия.

Тедди подошел к ней.

– Похоже, в день нашей свадьбы может пойти дождь.

Беатрис кивнула; она чувствовала, как нарастает давление. Небо вздулось, воздух сгущался в ожидании надвигающейся бури. Было такое ощущение, что весь мир затаил дыхание – ждал чего-то монументального, чего-то большого.

– Люди скажут, что это дурной знак, – согласилась она.

– А ты сама как думаешь?

– Я никогда не верила в удачу. Или, вернее, в то, что тебе может повезти. К тому же, – добавила она, – теперь в сувенирных магазинах можно будет продавать памятные свадебные зонтики с нашими лицами.

– Ой, хорошо, а у нас есть лишние? Мне бы пригодился новый зонт, – пошутил он, и она улыбнулась.

Тедди повернулся к подаркам, которые сложил на синем мягком диване.

– Кстати, – продолжил он, доставая плоскую коробку, обернутую бумагой цвета слоновой кости, – у меня есть кое-что для тебя.

Беатрис не знала, что один из подарков от него.

– Ты не должен был утруждаться.

– Учитывая, что ты выкупила мой дом, я подумал, что обязан хоть что-то сделать. – Он сказал это легко, но Беатрис услышала полускрытые эмоции. Она открыла коробку, и у нее перехватило дыхание.

Внутри лежала пара ушей Минни Маус: особенных, для новобрачных, усеянных белыми пайетками и с миниатюрной фатой.

Беатрис почувствовала болезненное давление в груди, что-то среднее между смехом и слезами. Она водрузила уши на голову, не заботясь о том, что они испортят ее прическу. По сравнению с диадемами, которые Беатрис обычно носила, уши показались ей удивительно легкими.

Тедди выровнял их, заправляя прядь волос за ее ухо.

– Я бы хотел, чтобы мы сбежали в Диснейленд и ты сыграла свадьбу своей мечты, но боюсь, некоторые будут не в восторге. Так что, раз уж я не мог привести тебя в Диснейленд, это показалось лучшим вариантом.

Он все еще держал ее за подбородок. Лунный свет пролился сквозь ресницы Тедди, подчеркнув поразительную голубизну его глаз.

– Я так тебя люблю, – выпалила Беатрис и испуганно зажала рот, словно персонаж мультика.

Она только что сказала это, сказала Тедди, что любит его, не задумываясь, настолько это на нее не похоже. Беатрис даже задалась вопросом, действительно ли все произошло. Она никогда не говорила бездумно.

Тедди открыл рот, но прежде чем успел ответить, по комнате прокатился сокрушительный гром, и небо раскололось ливнем. Беатрис, вздрогнув, поняла, что окно все еще открыто. Занавески взметнулись от внезапного порыва ветра, дождь влетел внутрь и забрызгал ковер.

Вдвоем они с Тедди схватились за массивное оконное стекло и попытались его опустить. Ветер с ревом рвался в комнату, точно злой дух, бросая капли дождя им в лицо.

Наконец окно с лязгом встало на место.

После бури тишина внезапно показалась устрашающей. Беатрис медленно повернулась к Тедди, ее сердце билось так же хаотично, как стучали капли на улице. И все же она знала, что сказала правду.

– Я люблю тебя, – повторила она. Пока она говорила, что-то, казалось, двигалось и оседало глубоко внутри нее; как тектонические плиты сдвигаются, чтобы создать пространство для чего-то нового. Она любила Тедди, и из всего случившегося это был, пожалуй, самый главный подарок.

– Я не предполагала, что все так выйдет, – беспомощно сказала Беатрис. – Я этого не ожидала и не была готова, и я пойму, если ты не… если ты не можешь…

Вероятно, все, что Тедди мог ей предложить, – это партнерство, о котором они договорились той ночью в Уолторпе. Он обещал Беатрис только свою руку, но не сердце.

Однако она обнаружила, что ей нужно и то, и другое.

– Би, конечно, я тебя люблю.

Он взял ее руки в свои. Беатрис показалось, что она дрожит, но потом она увидела – это он дрожал. Казалось, буря бушевала вокруг них, а они стояли в самом эпицентре.

– Я тоже не ожидал, что влюблюсь в тебя, – хрипло сказал Тедди. – Когда мы впервые встретились, я даже не знал, как встречаться с тобой. Ты была… почти не человек, а организацией. Я подумал, что обручиться с тобой либо очень смело, либо очень глупо, – добавил он с улыбкой.

– Наверное, и то, и другое, – выдавила Беатрис.

Дождь забрызгал его волосы, придав прядям более насыщенный темно-золотой цвет. Несколько капелек стекало вдоль подбородка. Беатрис осторожно протянула руку, чтобы смахнуть их. Вдали огни города все еще светились под дождем, точно промокшие феи.

– Это моя вина, – мягко сказал Тедди. – Вначале я не очень старался с тобой познакомиться. Видел лишь крошечную часть тебя, которую ты показываешь миру, и по какой-то глупой причине решил, что помимо нее больше ничего нет.

Рука Тедди все еще сжимала ее руку. Он легко провел большим пальцем по коже, нарисовав маленькие невидимые круги на ладони. Кровь в жилах Беатрис превратилась в дым.

– Но теперь я знаю, что ты гораздо больше, чем показываешь. Ты веселая, Би, энергичная и чертовски умная. Сейчас… Мне нравится думать, будто я знаю всю тебя. Даже те части, которые все остальные не хотят или не утруждаются увидеть.

Он поднял ее левую руку, изучая сверкавшее там обручальное кольцо. Затем, к удивлению Беатрис, поднес руку к губам и поцеловал – не аккуратно, как мог бы сделать придворный, а почти грубо.

– Для меня завтра все будет ради нас двоих, – сказал Тедди. – Не для тысяч людей, толпящихся в тронном зале, или миллионов, смотрящих трансляцию по телевизору, а для нас. Как если бы мы были двумя обычными людьми, женящимися в мэрии, или в Диснейленде, или на заднем дворе.