В глазах Беатрис блеснула печаль.

– Я знаю. Но я все еще очень по нему скучаю. Я люблю дядю Ричарда, но не он должен вести меня к алтарю.

Сэм выпрямилась.

– Хочешь, я поговорю с мамой? Она с самого начала должна была согласиться пойти с тобой. – Королева Аделаида была внизу, в Голубой палате, вместе с Тедди и его шаферами; она предпочла явиться к алтарю с Джеффом, а не идти с Беатрис, как сделал бы ее муж, будь он все еще здесь.

– Все хорошо. – Беатрис покачала головой. – Не обижайся на маму. Сегодняшний день должен быть радостным для всех нас. Я не буду просить ее сделать что-то, что могло бы причинить ей боль.

Сэм моргнула.

– Би, а если ты пойдешь сама?

Увидев ошеломленный взгляд сестры, Саманта поспешила объяснить.

– Выслушай меня. Ты королева, человек высшего ранга в этой стране. Единственный, кто может тебя выдать, – ты сама. Так почему бы тебе не пройти к алтарю в одиночку?

Беатрис опустила глаза, вцепившись в ткань халата. Ее серебряные каблуки блестели на свету.

– Я… многие рассердятся, – нервно сказала она.

Увы, сестра была права. Молодая женщина, идущая к алтарю одна, – это было пренебрежением традициями, явной демонстрацией независимости.

– Может быть, – признала Сэм. – Но что может быть лучше, чтобы изменить их мнение?

Беатрис заколебалась, затем приподняла подбородок; выражение ее лица стало упрямым и решительным. Сэм невольно подумала, что она поразительно похожа на их отца, когда он был на грани принятия решения.

– Ладно. Я сделаю это.

В дверь постучали, и Роберт Стэндиш заглянул в комнату.

– Ваше Величество, парикмахеры и визажисты здесь, надо навести финальный лоск. Тогда Венди Цу поможет вам одеться.

Комната растворилась в небольшом урагане лака для волос и губной помады. Саманта умоляюще взглянула на сестру, и та понимающе засмеялась.

– Ты можешь идти, – сказала Би. – Только не задерживайся слишком долго.

– Спасибо, – выдохнула Сэм.

Не обращая внимания на любопытные взгляды лакеев и охранников, она беспокойно двинулась по коридору. Саманта не могла вспомнить, когда в последний раз видела во дворце такое количество людей. Тронный зал, вероятно, уже был заполнен; гостям приказали прибыть почти за час до церемонии из соображений безопасности.

Единственным местом, свободным от всего хаоса, оставался зимний сад, небольшое пространство, пристроенное к стене дворца. В центре его кирпичного двора стояло лимонное дерево в горшке, которое росло в таком климате только благодаря неусыпной заботе слуг.

– Сэм?

Худощавая светловолосая фигура встала с одной из скамеек, и Сэм сглотнула.

– Тедди. Что ты здесь делаешь? – смущенно спросила она.

Он неуверенно улыбнулся. На нем были парадная темно-синяя с белым рубашка цветов герцогов Бостонских и фрак с фалдами, расшитый золотой нитью. Даже белые перчатки застегивались на золотые пуговицы. Сэм отстраненно отметила, что он выглядит невероятно красивым.

– То же, что и ты, – сказал Тедди. – Мне нужно было подышать свежим воздухом перед всеми этими рукопожатиями и светской беседой.

– Но ты так в них хорош, – заметила она.

– Может быть. – Он пожал плечами. – Но это не значит, что мне это нравится.

Воцарившаяся между ними тишина оказалась менее неловкой, чем ожидала Сэм. Она поняла, что не оставалась наедине с Тедди с того дня на Потомакских королевских гонках несколько месяцев назад, когда он заявил, что женится на ее сестре.

– Сэм…

– Тедди…

Оба замолчали и нервно рассмеялись.

– Сначала ты, – велела Сэм, и Тедди прочистил горло.

– Сэм, Би и я… Мы…

Когда он начал использовать это прозвище? Что-то дрогнуло в груди Сэм.

– Я знаю, – сказала она, и ее глаза закололо. – Ты действительно любишь ее, не так ли?

К его чести, Тедди выдержал ее взгляд.

– Я не знаю, как начать извиняться перед тобой. В книге по этикету нет ни слова о том, как справляться с подобными ситуациями.

– Я думаю, то, что мы натворили, составителю и в страшном сне бы не привиделось, – ответила Сэм, но Тедди не улыбнулся ее шутке, как это сделал бы Маршалл.

– Совершенно верно, – серьезно сказал он. – Мне жаль, что я устроил такой беспорядок. Я никогда не должен был так поступать…

Увидев его муки, Сэм шагнула вперед и прижала палец к губам Тедди.

– Что бы ты ни хотел сказать, не надо. Это мне надо извиняться перед тобой.

Саманта была антагонистом в истории любви Беатрис и Тедди, и если бы она им не мешала, они могли бы обнаружить, что думают друг о друге, намного раньше.

– В том шкафу целовались два человека. Не бери всю вину на себя, хорошо? – Она попыталась ему улыбнуться. – Я рада за тебя и Би. Правда.

В сад ворвался ветерок, шелестя листьями лимонного дерева, поднимая в воздух запахи земли, сырости и цитрусовых.

Глаза Тедди заблестели от благодарности и облегчения.

– Я тоже рад за тебя. Вы с Дэвисом, похоже, действительно счастливы вместе.

– Ты… что?

– Сэм, ты такая сложная, – хрипло сказал Тедди. – Ты импульсивна, умна, искушенна и саркастична. В тебе так много всего собрано, и я никогда не видел никого, кто дополнял бы все это, кто мог бы не отставать от тебя, как Маршалл. Вы двое чувствуете друг друга. Куда яснее, чем мы с тобой.

– Я… спасибо. Это очень много для меня значит, – неловко сказала Сэм. Она посмотрела в светящиеся голубые глаза Тедди и добавила: – Я очень рада, что ты есть у Беатрис.

– Я тоже рад, что у нее есть ты.

Они обменялись понимающими улыбками. В этот момент Сэм осознала, что они с Тедди слышат друг друга и у них есть одна очень важная черта – они оба любили Беатрис.

Быть королевой – почти невыполнимая задача, но они могли поддержать ее в этом.

– Я понимаю, что это ужасное клише, но как думаешь, мы могли бы остаться друзьями? – спросил Тедди.

Друзья. По крайней мере, у Сэм было не слишком много таких друзей, которым она могла доверять. Тем более таких, кто знал ее так же хорошо, как Тедди.

– Я не против.

Мгновение она колебалась, но, учитывая все, через что они прошли, решила, что имеет право обнять Тедди. Саманта потянулась к нему, но тут он положил руки ей на плечи и поцеловал ее в лоб.

В этом жесте не было ничего романтического; он смотрелся старомодно и мило. Как будто Тедди тихо признавал их запутанную историю и оставлял ее позади.

Сэм почувствовала, как ее переполняют горе, любовь и печаль.