Глаза миссис Пул наполнились тревогой.

— Давайте немного пос‑спим, ес‑сли не возражаете.

Королева глубоко вздохнула и, покачав головой, хрипло пробормотала:

— Он не помог… — Ее пальцы крепче вцепились в руку Дженис. — Этот предатель… его бросил.

Наступило непродолжительное молчание.

— Кто, ваше величество? — как можно спокойнее спросила Дженис в надежде узнать что‑нибудь об Эмили, но мысли вдовы порхали с места на место, как бабочки. — Кто кого оставил?

В печальных голубых глазах старушки блеснули слезы, но губы сжались в горькую линию:

— Рассел не помог Эверетту, и тот утонул в пруду. Родной брат…

Дженис и миссис Пул в страхе переглянулись.

Последние слова, произнесенные ее величеством — или это была вдовствующая герцогиня Холси? — навевали такой леденящий ужас, что, казалось, температура в комнате упала самое меньшее на десять градусов.

Престарелую леди начала бить дрожь.

— Попрошу‑ка я принес‑сти ей чаю, — тихо сказала миссис Пул. — Да и нам тоже не помешает выпить по чашечке…

Но к моменту, когда сиделка дернула за шнурок, вызывая прислугу, вдовствующая герцогиня задремала. Или это был обморок? Дженис точно не знала. Но поскольку цвет лица у нее был вполне приемлемым, девушка почувствовала облегчение.

— Мне так жаль! — Дженис отошла от кровати и посмотрела на миссис Пул. — Наверное, не стоило ее расспрашивать.

Миссис Пул печально вздохнула и, помолчав, заметила:

— Пус‑сть немного пос‑спит. Может, для нее даже лучше — рассказать наконец об этом страшном секрете.

Хоть комната была уютной и солнечной, атмосфера в ней словно бы изменилась. Казалось, в углах ее скрывались темные тайны. Несвязные высказывания лежавшей в постели женщины больше уже не позволяли так легко от них отмахнуться.

Ее боль была совершенно очевидной.

— Думаете, так и было? — повернулась Дженис к миссис Пул. — Ведь это наитягчайшее бремя, которое может выпасть на долю несчастной матери.

И равно тяжелое для ребенка. Дженис оставалось только гадать, слышал ли что‑нибудь об этом Грейсон, ведь Рассел его отец.

— Понятия не имею. — Сиделка заметно помрачнела. — Да и вообще лучше забыть об этой ис‑стории, раз оба брата уже умерли. Давайте больше не будем расс‑спрашивать ее с‑светлость ни о чем.

— Хорошо, — согласилась Дженис. — Хотя…

— Хотя что? — Миссис Пул, похоже, была настроена скептически.

— Если она снова заговорит об этом, я ее выслушать не откажусь. Вы сами сказали, что, может быть, для нее лучше высказаться.

— Ладно, — рассудительно произнесла миссис Пул. — Но мы не с‑станем изображать Скотленд‑Ярд.

Затем Дженис ушла, и когда проходила по коридору, ей казалось, будто все ее тело гудит, как после тяжелейшего напряжения.

Какие еще тайны скрывает этот дом?

И кому о них известно?

Пятнадцать минут спустя Дженис вместе с Изобел отправилась выгуливать Эсмеральду на лужок позади огорода. Собака втянула носом воздух и весело засеменила по тающему снегу, касаясь наполненными молоком сосками на обвисшем животе земли.

— Видишь, как она рада, что может хоть немного отдохнуть от щенков, — заметила Изобел.

— Ты не знаешь, где находится пруд? — спросила Дженис невпопад, все еще пребывая в растерянности: слова вдовствующей герцогини не шли из головы.

— Вон там. — Изобел указала на отдаленную группу деревьев позади дома. — По другую сторону. Что‑то случилось, миледи? Я знаю, что неизбежность брака с герцогом приводит вас в ужас, но ведь это еще не все, да?

— Да, ты права. Я уже тебе говорила, что давным‑давно дядя герцога утонул, но только что узнала, что брат Эверетта, Рассел, даже не попытался его спасти.

— Какой кошмар! — содрогнулась Изобел. — Я… лучше бы мне не знать этого.

— Мне бы тоже, — согласилась Дженис. — Не думаю, что о случившемся известно в Лондоне. Кажется, ходили слухи — и я вроде бы слышала от отца, — будто он умер от лихорадки.

— Это потому, что из‑за нее умерло много людей.

— К сожалению, ты права. Однако если бы стало известно, что он утонул, об этом вряд ли бы забыли. В особенности если бы знали, что один брат даже не попытался спасти другого.

— Почему же тогда молчат домочадцы? — изумилась Изобел. — И как могла эта тайна оставаться нераскрытой все эти годы? Наверняка жители Брамблвуда что‑нибудь знают.

Дженис пожала плечами:

— Такие воспоминания болезненны, я уверена. Наверное, родственники попросили прислугу не распространяться об этом. И кто знает? Влияние Холси может простираться и до Брамблвуда. Мистер Каллахан говорил, что герцог периодически делает пожертвования местной церкви и вообще материально поддерживает деревню.

Изобел наклонилась погладить Эсмеральду, когда та вновь подбежала к ним, обнюхав близлежащие кусты остролиста.

— Невозможно даже представить, что будет, если эта давняя история вдруг всплывет.

— Да. Почти тридцать лет прошло. — Дженис устремила на служанку тревожный взгляд. — Но и это еще не все. Герцогиня, приняв облик королевы, подтвердила, что дневник Эмили Марч действительно существовал, но она его нашла и уничтожила.

Изобел изумленно ахнула.

— Полагаю, она его прочла, но потом отдала садовнику, чтобы сжег его в печи теплицы, где выращивают орхидеи.

— О нет! — Лицо Изобел горестно сморщилось. — Но возможно, она вспомнит, что там было написано, и расскажет вам?

Дженис с сомнением пожала плечами:

— От ее величества очень трудно добиться прямых ответов, как, впрочем, и от вдовствующей герцогини. Я уже сомневаюсь, сумеем ли мы когда‑нибудь узнать хоть что‑то об Эмили Марч.

Изобел пнула снежную глыбу и серьезно посмотрела на хозяйку:

— Вам еще предстоит сообщить печальные новости мистеру Каллахану.

Сердце Дженис болезненно защемило при упоминании этого имени.

— Ничего не выйдет. Как я уже говорила, люди герцога неусыпно следят за всеми нами. И стоит хоть кому‑то попытаться передать груму весточку, он непременно об этом узнает и сурово накажет мистера Каллахана.

— Но если герцог так его ненавидит, почему просто не уволит?

— Думаю, его светлость так развлекается. Он уверен, что я тоскую по мистеру Каллахану здесь, а мистер Каллахан страдает по мне в конюшнях.

— Если все так и обстоит, это очень романтично! — мечтательно вздохнула Изобел.