Что, если каждый, абсолютно каждый может подвергнуться их внушению, а не только маги, чей разум изначально слаб перед пламенем?

И как скоро в мире не останется ни одного человека, кто не видит во снах этих существ, запертых в удаленной тюрьме, но готовых в любой момент вырваться на свободу?

– Не думайте об этом, Саша, – тихий голос Эктора прозвучал над ухом, как раскат грома, и я едва не вскрикнула от неожиданности. Слишком уж глубоко ушла в свои мысли. – Оставьте все эти дела Ордену.

– Я не могу, – сжав пальцами переносицу, я прикрыла глаза. – Не могу не думать. Это ведь касается и меня тоже.

– Пока не касается.

– Пока, – я горько усмехнулась и подняла голову. – Не думайте, что если просто отмалчиваться, то проблема исчезнет сама по себе. Вся эта таинственность только действует мне на нервы и отвлекает от вашего… важного испытания.

Последние слова я произнесла так, что сама же поежилась.

Эктор коротко кивнул и о чем-то задумался, а через пару секунд дернул хилта в сторону и свернул с главной дороги, чтобы остановиться под одним из белоснежных деревьев.

Спрыгнув на землю, он без церемоний подхватил меня на руки и поставил рядом.

– Хала тенай. Йела! – сказал он животному, и к моему удивлению хилт дернул ушами, склонил голову набок и, повернувшись к нам спиной, побрел прочь.

– А это безопасно? – я представила, как зубастый хилт идет по улицам незнакомого города, среди толпы чужих людей, и в горле образовался тугой горький комок. – Для местных, я имею в виду.

Эктор пожал плечами и, крепко сжав мою руку, потянул за собой в узкую боковую улочку.

– Вполне, – мужчина выглядел предельно решительно. – Хилты разумны и без причины не нападают.

Я хотела спросить, куда именно наставник отправил животину, но прикусила язык. Общий настрой Эктора настораживал, и я вся напряглась в ожидании.

Что он задумал? Чего хочет?

Снова собирается испытывать меня иллюзиями? Будет копаться в моей голове?

Я стиснула зубы в ожидании худшего.

Тянулись минуты, мы петляли между домами и вскоре выбрались на небольшую площадь со статуей в центре. Это было то место, что никогда не найдешь, если не задаться целью. Вокруг каменных фигур стояли низенькие лавочки, в воздухе медленно растворялась горьковатая сладость цветов, торчавших из круглых вазонов.

И никого вокруг.

Ни единой души.

– Знаете, в честь кого установлена эта статуя? – спросил Эктор.

Откуда? Этот город для меня такая же загадка, как и любой другой город в этом мире.

Но вслух я ничего не сказала, решив перед этим хорошенько рассмотреть застывшие фигуры.

Парень и девушка. Молодые счастливые. Они стояли, взявшись за руки, смотрели ввысь, рассматривая птицу или падающую звезду.

Кто теперь знает, что это было?

Под ногами девушки цвели цветы, но что-то странное творилось с лепестками. Казалось, что они… изъедены. Испорчены.

Ноги парня утопали в камне по щиколотки, и тонкие жгутики неизвестного растения тянулись вверх, оплетая его колени, пробираясь под одежду.

Под кожу.

Если обойти статую, то романтичное “держание за руки” стало похоже на хватку утопающего. Будто парень и девчонка хватались друг за друга, пытаясь спасти от неизвестного ужаса. Их лица исказились, свет и тень играли на них, превращая восторженные улыбки в жуткие гримасы.

– Испытание веры проходит здесь уже много лет, – раздался за спиной голос Эктора. – Так много, что однажды известный скульптор создал эту статую, чтобы почтить память всех, кто потерялся в иллюзии.

Я обернулась и наблюдала, как мужчина рассматривал изваяние. Его глаза опасно сверкали, руки то сжимались в кулаки, то безвольно разжимались. Запустив пятерню в темные пряди, Эктор прикрыл глаза. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но видно было, как тяжело наставнику подбирать слова.

– Я не хочу, чтобы эта статуя стала напоминанием о вас, Саша.

– Это не дает вам права копаться в моей голове.

– Я ваш наставник! Я имею право на все, что посчитаю нужным.

Кажется, мои глаза сами по себе закатились обратно в череп.

– Да перестаньте вести себя как… как…

Эктор хищно прищурился.

– Как кто?

– Как полный идиот! – выпалила я. – Вот кто!

Отведя взгляд, я обхватила себя руками.

– Я доверилась вам. Я раскрыла перед вами душу не для того, чтобы вы обернули мою память против меня.

– Вы ведете себя как обиженный ребенок.

От удивления у меня отвисла челюсть.

– Что?!

– Вы слышали! Как ребенок, – Эктор шагнул вперед, надвинулся на меня с такой неумолимостью, что я почувствовала, как в животе рассыпался колкий иней. – Этот мир не пожалеет вас. Он прожует и выплюнет ваши кости, как только вы потеряете бдительность. И я делаю то, что сделал бы любой наставник на моем месте!

Хорошее оправдание.

Признаться в симпатии, а потом влезть в голову и вероломно обернуть мои же ошибки против меня! Это же...почти предательство!

Нож в спину!

– Я потому так себя и веду, – выдохнул он с трудом. – Мне есть дело.

Шаг ко мне. Еще один. Крепкая рука обхватила меня за затылок, сжала, как в тисках, заставила поднять голову, а я ощутила, что меня буквально припечатывает к месту рассерженным взглядом. Пальцы мужчины перебирали пряди на моем затылке, тянули к себе, несмотря на мое сопротивление.

Я уперлась ладонями в грудь Эктора, но проще было бы камень сломать, чем вырваться из капкана его объятий.

Уткнувшись носом в его рубашку, я недовольно заворчала и на самом деле подумала укусить совсем уж распоясавшегося наставника, но его голос, тихий и взволнованный, заставил меня утихнуть.

Пока что.

– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы не превратились в еще одно воспоминание этого города. Или любого другого. И я буду делать вам больно столько, сколько потребуется, если это даст хоть малейший шанс сохранить вам жизнь. Я буду тренировать вас, наказывать, обижать и влезать в мысли, чувства и ваше нутро, потому что мне не безразлична ваша судьба, – он коснулся моей щеки кончиками пальцев, гипнотизируя, встряхивая все в груди. – Твоя судьба, Саша.

– Это совсем не романтично, – буркнула я. – Вы совершенно не умеете просить прощения.

Эктор усмехнулся и, немного наклонившись, коснулся губами моего виска.

– Привыкай. Ничего не смогу с этим сделать.

Сам Шайкос оказался лишь перевалочным пунктом на пути к святыне Единого.